Тема XVI Фестиваля ландшафтных объектов «Архстояние» в арт-парке «Никола-Ленивец» была заявлена как «Личное» и должна была показать, каким образом вследствие пандемии изменился внутренний мир художника и зрителя. «Пандемия оставила нас наедине со своим внутренним творцом», — сказал куратор фестиваля Антон Кочуркин на открытии. О «наедине» в дни фестиваля вряд ли шла речь: он привлек толпы зрителей, сопровождался музыкальными выступлениями аж на четырех сценах, лекциями и перформансами под каждым кустом. Но оставшиеся от него новые объекты достойны отдельного посещения.
Самый блестящий из них, в буквальном смысле — проект «Русское идеальное», сияющая металлом вилла-труба, волшебным образом застывшая на кромке холма, созданная по проекту Сергея Кузнецова, который занимает должность главного архитектора Москвы. Автор убежден, что «в России можно проектировать и строить на очень высоком уровне», и созданная с использованием материалов и приемов из области судостроения и авиации, с зеркальными боками труба должна это доказать (технологическим партнером проекта стал концерн «Крост»). Вилла готова для проживания (вероятно, потом ее будут сдавать гостям арт-парка), она очень комфортна и наполнена внутри «приятной вибрацией». Объект открывался мини-оперой модного режиссера Юрия Квятковского и композитора Николая Попова. «Время каждому свое, всему свое», — пела солистка, и это было, пожалуй, единственное идеальное совпадение объекта и перформанса на фестивале.
Второй перформанс, который Квятковский поставил на фоне «Пьяного забора» Владимира Наседкина, еще одного нового на «Архстоянии» большого объекта из крашеной черной вагонки, использовал забор просто как декорацию (объект создан при поддержке Музея AZ). Своей сложностью (босховские персонажи превращены в «зеленых человечков», оттенка хромакея, что, видимо, намекает на возможность их удалить, стереть вместе со всеми страданиями и жестокостями, которые они переживают) этот спектакль не вяжется со спокойной монументальностью накренившейся конструкции. По мнению Антона Кочуркина, угол наклона объекта символизирует образ России, качнувшейся то ли на Запад, то ли на Восток; а сам художник отметил, что, пока он работал над объектом, забор в его сознании стал, скорее, стеной, не отделяющей, а фатально разъединяющей.
Пожалуй, самый никола-ленивецкий по духу объект — это «Непроходимая чаща» молодых художников Василисы Прокопчук из Мурманска и Евгения Брагина из Москвы. Их выбрали в ходе конкурса на инклюзивный объект, а в портфолио у ребят, как с удовольствием рассказывает Антон Кочуркин, были только татуировки. Идею материала — стволы ольхи с ободранной корой — художникам подарили в Никола-Ленивце. Стволы подвижно подвешены над землей и, когда проходишь сквозь них, качаются, звенят, толкают и обдают ветерком. В этом и заключена инклюзия — пользоваться теми из чувств, что тебе доступны. Маленький вариант объекта, что стоит сейчас у ГУМа в рамках выставки «Красный сад», хоть и пользуется бешеной популярностью, но едва ли передает и сотую часть ощущений от большой «Чащи», которая заняла перекресток просек в лесу за «Ротондой» Александра Бродского и заключает внутри свободное пространство — атриум.
«Ротонда» (2009) тоже была активно включена в фестиваль: тут, укрывшись за ее многочисленными дверьми, невидимый зрителям, исполнял минималистичные пьесы композитора Марка Андре пианист Дмитрий Баталов. В «Арке» (2012) Бориса Бернаскони прошел перформанс «Глубокие связи» Владимира Ермаченкова, Николая Голикова и Алены Цишевской. Опутанный веревками, заточенный внутри пространства арки, исполнитель своими движениями генерировал звук и вызывал распространение волн запахов.
Проект «Персонально» предоставил десяти участникам, художникам и архитекторам, по шалашу-«капелле» из хвороста и веток. Во внутреннем пространстве шалашей, рассчитанном только на одного зрителя, они могли поместить что угодно, а куратор Антон Кочуркин распределил их «от экстравертных к интровертным», слева направо. Справа, как несложно предположить, оказалась пустота — пространство для медитации, обозначенное куском полированного розового оникса бюро Nowadays office (они, кстати, авторы проекта будущего нового здания Музеев Кремля на Красной площади). Слева — «Куча» Яна Гинзбурга, одежда из нью-йоркских секонд-хендов со следами ее предыдущих владельцев, которая, по мысли автора, напоминает апроприацию художником всего того искусства, что попадает в поле его зрения. Между этими крайностями — иммерсивный аудиоперформанс группы Orchestra, предлагающий зрителю заново пережить парижский карантин авторов, «Кокон», сплетенный из шелковых нитей Устиной Яковлевой, микроблиндаж, заключенный в шалаше, от бюро Saga.
Шалаши эти — нежные и эфемерные. И уже разобраны. Остальные объекты, хоть, согласно концепции «Архстояния», тоже не вечные, останутся в арт-парке, где сейчас их накопилось более трех десятков. С того момента, когда художник Николай Полисский приехал в Никола-Ленивец и начал заниматься ленд-артом, прошло уже два десятилетия, вдохновленное им «Архстояние» состоялось в 16-й раз. Сейчас это сотни тысяч зрителей в год и сложный бизнес-проект с привлечением спонсоров и партнеров. Иногда новые объекты попадают в дух и стиль первых грандиозных сооружений, сделанных Николаем Полисским с помощью местных жителей из природных материалов, а иногда — нет. Интересно, что объекты Полисского, как оказалось, способны оказывать магическое воздействие не только в пейзаже. В центре Москвы, в галерее «ГУМ-Red-Line» идет его выставка «Русская античность» (до 12 сентября), для которой колонны из лозы пришлось даже разъять на части, капители и базы отдельно, иначе они не влезали в тесное помещение, — а эффект все равно остался. Сам художник сказал (рассказывая о конкурсе на инклюзивный объект, на который подали полторы сотни заявок): «Трудно выбирать и не ошибиться». Все неудержимо меняется. Но сами окружающие поля и леса на месте и очень четко расставляют все по местам — достаточно сюда приехать, чтобы это понять и почувствовать.
