Владимир Овчаренко:«Галерист — тяжелый труд»

Юбилейная выставка называется «Искусство из первых рук. Взгляд коллекционера: сверху вниз». Почему сверху вниз? Вы на вершине?

Вершины — впереди, но проект про другое. В нем заложена идея, связанная со временем. Тридцать лет я занимаюсь галерейным делом, и пора оглянуться назад, окинуть окрестности взглядом. На выставке в виде флагов распечатаны галерейные приглашения, и они развешены под сводами, как в хоккейном или баскетбольном дворце. За 30 лет мы провели 350 выставок. По приглашениям на них можно составить всю хронологию жизни галереи. И современного искусства в России. Мы видим, как меняется жизнь. Например, если в 1990-х мы печатали и рассылали бумажные приглашения, то сейчас это экзотика, всё в электронном виде, соцсети и мессенджеры рулят. И прогрессивно, и немного грустно.

Выставка «Взгляд коллекционера» — это не мой взгляд. Этот коллекционер не я. Это такой абстрактный мистер Х. Он представляет работы не из моей персональной коллекции — это работы, которые доступны сейчас. Если бы мистер Х 30 лет коллекционировал вместе с нами, у него бы собралась такая коллекция. Неслабая коллекция. Любой музей обзавидуется.

Не нашлось реальной фигуры?

Есть коллекционеры, которые 20 лет с нами. Кто-то собирал и остановился. А кто-то не так давно начал. X — это желаемый образ коллекционера. Он тоже вместе с нами с высот времени окидывает взором свою коллекцию.

Можно ли дать короткие определения этим трем десятилетиям в работе галереи?

Галерея всегда была тесно связана с тем, что происходило в обществе, в стране и в мире. Она все время динамично менялась. 1990‑е — бурные. Всё можем! 2000-е — тоже бурные, но по-другому. Денег стало больше, все стало наливаться соком. Пора цветения. К 2010-м мы вышли на международную арену, продажи иностранным коллекционерам доходили до 50% (галерея активно продавала западных художников уже начиная с середины 1990-х годов). И ушли с нее в середине 2010-х: мы, как и все из России, стали «токсичны» и немодны. С 2014 года угасла международная активность, русские галереи отрезали от ведущих ярмарок мира. И мы вернулись домой. Стало ясно, что без создания мощной базы в России мир не завоевать. У тебя два варианта: или ты должен совсем от России отдалиться, уехать из нее и делать бизнес там или должен внутри страны создавать фан-клубы современного искусства, поливать и ухаживать за родной поляной. Я выбрал второй путь. После закрытия лондонской галереи мы сделали проект Red October Gallery в партнерстве с группой «Гута» и создали Vladey — первый российский аукцион современного искусства. До этого на «Красном Октябре» организовали первую ярмарку Cosmoscow в партнерстве с галеристом Фолькером Дилем из Берлина и Маргаритой Пушкиной.

Мощная ситуация на рынке искусства внутри страны до сих пор, к сожалению, не сложилась. Этому есть и объективные, и субъективные причины. За прошедшие 30 лет какие-то отрасли, например банковская, смогли сделать рывок и выйти на серьезный международный уровень. У нас не получилось — по разным причинам.

Можем назвать эти причины?

Основная для всех очевидна. Дело даже не во внешних факторах (нет международного рынка русского современного искусства, и государство не помогает — оно, кстати, не обязано это делать) — дело в том, что внутри художественного сообщества, нашего сообщества, которое претендует на то, что занимается топовым современным искусством музейного уровня, нет единства. Нет общности, в которой мы бы понимали, что все мы: художники, галеристы, музейщики, критики — делаем общее дело. Все бьются со всеми.

Кажется, что в последние годы взаимоотношения внутри сообщества вообще как-то драматически поменялись.

В 1990-е, кроме частных галерей, никто современным искусством толком не занимался. Можно вспомнить Фонд Сороса, который раздавал денежки близким ему людям; начал шевелиться ГЦСИ Леонида Бажанова; в Третьяковке Андрей Ерофеев иногда пробивался с боями через бюрократическую стену. Пушкинский современностью не занимался, «Гаража» не было, Ольга Свиблова только планировала свой Дом фотографии, Московский музей современного искусства появился лишь в 1999 году. Галереи были единственными, кто поддерживал художников и делал им выставки, пусть у них и не было для этого большого объема средств. Были энергия, воля и любовь к искусству.

Сейчас музеев современного искусства много. Почему ситуация с отечественным совриском не особо улучшается?

Сейчас много крупных музеев и фондов. Если вы посмотрите на бюджеты Третьяковской галереи или музея «Гараж» — это гигантские объемы средств. Если сложить бюджеты частных галерей по всей стране, и то таких цифр не получим! Может, поэтому и не хватает координации усилий, сотрудничества между музеями современного искусства и галереями. Некоторые музеи даже иногда стараются конкурировать с галереями — мне странно на это смотреть. Да, галеристы разные (в этом их сила, кстати), но для них искусство и художники — любимые, ради них они готовы на жертвы. Я их за это очень уважаю. Галерист — тяжелый труд, не все это выдерживают. Только со стороны кажется, что это брызги шампанского и страницы гламурных журналов. Бросившие это дело завидуют оставшимся, а выжившие пашут. Счастливчики: их греют искусство и реализация новых проектов!

Арт-сообщество вроде должно очень четко понимать, что у нас есть общие интересы и нам не следует пинать друг друга. Пни Шилова или Сафронова: они захватили твою территорию! Не трогай товарища из твоего окружения! Ему так же тяжело, как и тебе. На той стороне — бюджеты государства, его медальки и медиа. А мы всё внутри себя боремся, пытаемся разобраться, кто тут главный. На кухне просто: испеки сначала пирог, а потом дели его. А у нас часто сначала дележ пирога, и результат — пшик. United, братцы!

Вам удается сегодня работать с молодыми начинающими художниками, как прежде, в 1990-е годы?

У нас все в порядке с экспертизой и, как сейчас модно говорить, research. Мы часто экспериментируем, в групповых проектах просматриваем молодежь. На следующий год одну такую выставку уже запланировали. За последние годы из молодых к нам присоединились талантливые художники из Санкт-Петербурга: Александр Цикаришвили, Леонид Цхэ, Нестор Энгельке.

Нам есть над чем работать. Очень сильный состав художников. Каждый из них достоин нашей поддержки. Это диктует нам тщательнее относиться к приглашению новых авторов. Сейчас на слуху молодежь. Мы ее любим, но она еще должна доказать свою силу. И есть проверенные силачи. Им нечего доказывать. Если только самим себе. Такие нам интересны.

У вас уникальное положение: вы одновременно глава аукциона и галереи, еще и ярмарку проводите. Такого прежде не бывало. Это же конфликт интересов?

Ярмарка, аукцион или галерея — это просто инструментарий для продажи произведений искусства. В какой-то период времени лучше работает одно, в какой-то — другое. Насчет конфликта — тонкая вещь. Российский арт-рынок молодой, сравнение его с американским или немецким не очень корректно. Мы стараемся использовать все нюансы и возможности, и в этом наша сила.

В России много известных художников, которые продают свои работы самостоятельно, без галерей. Некоторые продают и через галереи, и сами. В Америке или Германии такого нет на серьезном уровне. Там художник занимается искусством, он для коллекционеров — святой, не запачканный деньгами. А грязную работу по продаже предметов его творчества он передает галеристам или аукционам. И так функционирует мир искусства. Может, это не приносит сиюминутного результата, необходимо время для создания рынка того или иного автора, приходится потерпеть и галеристу, и художнику, но выигрыш для художника и продавца очевиден: каждый занимается своим делом и зарабатывает и деньги, и имя. А если не выходит — меняй галериста.

У нас пока не получилось, чтобы коллекционеры, галеристы, художники и музеи осознали свою общность. Коллекционер часто стремится купить дешево, он манипулирует художником, нередко заставляя его отказываться от работы с галереями. А дальше что? Готов ты сам стать галеристом?

Vladey — компания в рынке. Она работает и с художниками, и с галереями, и с дилерами. Мы всегда стараемся вести себя корректно. Конечно, иногда галереи на нас жалуются, потому что на аукционах создается публичная цена и не всегда она такая, как хочется галеристу. Когда она высокая — плохо, когда низкая — тоже плохо. Я считаю, что за семь лет с аукционом Vladey мы прошли большой путь. С апреля мы проводим еженедельные торги, помогли многим художникам пережить тяжелые времена. Иногда торги в формате «всё по 100», где старт лотов — €100, иногда аукцион с оценками. Мы динамичны и стараемся в интересах и художников, и коллекционеров.

Вы тоже коллекционер. Мы видели вашу коллекцию на выставке «Борщ и шампанское» и на ярмарке Da!Moscow. Что ваше любимое? Что висит дома?

Сапожник без сапог — часто про меня. Иногда качество домашней экспозиции уступает галерейной. Но иногда и наоборот.
Мое отношение к произведениям искусства диктуется стремлением приобщиться к лучшим из них. Мне важно, чтобы они прошли через мои «первые руки». Возможно, я и не показывал работу на выставке, возможно, я заключил сделку, даже не видя ее вживую, но причастность к великому, к чему-то неординарному приносит мне радость и двигает вперед.

Фигура коллекционера в мире искусства самая важная. Тебя все любят: художники и галеристы, музейщики и критики. Ты покупаешь и даешь картины на выставки, ты желанен на всех светских приемах и вернисажах. А как только пойдешь в галеристы или критики, сразу кому-то дорогу перейдешь. Так что мой совет простой: будь коллекционером!