Почему сейчас назрела необходимость сделать эту выставку?
Назрела она давно, товарищество «Новые тупые» существовало в виде мифа, легенды, которая не была в достаточной степени артикулирована. О них все знали, по крайней мере в Петербурге, но увидеть было негде.
Кто-то знал, но забыл, а кто-то — я имею в виду молодое поколение — и не знал совсем.
О них забыли отчасти и потому, что не было человека, который все бы рассказал и показал. Архив группы хранился в разных местах, непонятно где, непонятно как. И чем больше я его изучал, тем больше я поражался тем вещам, которые они делали, и тем больше мне хотелось рассказать о них. Просто замечательные вещи.
По большому счету эта выставка сделана ради справедливости — чтобы исправить историю искусства. «Новые тупые», мне кажется, намного более интересны своей связью с общемировыми практиками, чем, скажем, Новая академия, которая затмила собой в тот период все остальные петербургские группы. Новая академия, не в обиду будет сказано, гениальные промоутеры-шутники, а постмодернистский юмор устаревает столь стремительно, что многое сейчас просто несмешно. Практики «тупых», напротив, были чрезвычайно прогрессивны для своего времени, а многие перформансы только сейчас обретают дополнительные смыслы. Например, отмывание и выжимание российского флага, нарисованного гуашью на полиэтилене, или запуск под купол собора стрелки со словом «Выход».
Как группа соприкасалась с общемировыми практиками? С кем бы вы их сравнили?
Была, например, акция Игоря Панина «Борщ» — реакция на войну в Сербии. Он черпал борщ, поливал им зрителей и лил его на белую скатерть. Такая трагическая метафора. Через полгода прошла акция Марины Абрамович «Балканское барокко».
У «тупых» были в целом гуманистические установки, свойственные, скорее, западным художникам, типа фразы из манифеста Вадима Флягина «да здравствуют все Твари!». Я вообще надеюсь, что следующая их выставка будет в нью-йоркском МоМА или в Тейт Модерн в Лондоне. О них стоит рассказать не только в России.
Насколько вообще западное искусство повлияло на товарищество «Новые тупые»?
Деятельность «тупых» была отчасти построена на самостийном освоении западных практик с последующим присвоением. Интернета не было, поэтому все проходило через персональный, несистемный опыт: что-то видели, что-то слышали. Началось все с акции «Учитесь видеть», которая возникла под впечатлением от появившегося тогда перевода Мартина Хайдеггера. Во рту художники держали ложки с горючей смесью, глаза были завязаны, на повязках были нарисованы другие глаза, а на пюпитре стоял томик Хайдеггера — то есть буквально «учиться смотреть другими глазами». «Тупые» ведь из поколения еще с советским бэкграундом, выученные как советские художники. Люди того периода вынужденно учились видеть заново, каждый по-своему.
Можно сказать, что «Новые тупые» открывали западное искусство с детской непосредственностью.
Представьте, что вы студент художественного вуза и открываете для себя искусство: Серов, Репин, импрессионисты, а дальше Сезанн, Пикассо и по нарастающей. Члены товарищества набросились на новейшую историю искусств с детской жадностью. Они проживали новый опыт, декларируя наивный взгляд и не скрывая этого. Как говорил Игорь Панин, «тупая жизнь порождает тупой взгляд, тупой взгляд порождает тупое искусство, а это уже гармония».
В чем особенность именно их подхода?
Они отчасти предвосхитили сегодняшние междисциплинарные практики. Проникновение групповой деятельности в личное и, наоборот, персонального творчества — в группу. Все действительно было скомбинировано очень тонко и точно. Сергей Спирихин пришел из литературы и философии, Александр Ляшко — фотограф, Игорь Панин — дизайнер, Владимир Козин — скульптор, Максим Райскин — искусствовед. Эта комбинация людей из разных дисциплин привела к необыкновенной многомерности. Их ключевая идея — жизнь как перформанс.
Каким был их главный персонаж?
Персонаж группы в целом — это энциклопедический образ художника-маргинала, искреннего, безбашенного, некоммерциализированного, не привязанного к конъюнктуре. В крайней степени невостребованного. Можно сказать, что они были ван гогами перформанса.
Я очень люблю их акцию по стихотворению Гавриилы Державина «Я царь — я раб — я червь — я бог!». Вопрос «тварь ли я дрожащая или право имею» был актуален для русского художника всегда. «Кто я?» «Имею ли я право участвовать в мировом искусстве?» Часто творчество наших художников продиктовано этими «комплексами», где мания величия сменяется приступами самоуничижения. Может, сейчас в меньшей степени, а в 1990-х этот вопрос стоял очень остро, поэтому, обрисовывая такой психотип, «тупые» как бы ставили диагноз себе и обществу.
Но степень свободы была невероятная!
Искренность, невероятная свобода и органичность — такие были критерии. В главном зале висит фотография, на которой снят момент, как Игорь Панин прыгает в яму на Литейном проспекте. Птицей летит там. Умение вступить в игру было у «Новых тупых» развито необыкновенно.
Прыжок в яму был спонтанным?
Все абсолютно спонтанно.
Но ведь их акции прекрасно задокументированы. Несмотря на свою маргинальность, они заботились о документации?
Почти все акции были сняты на камеру. Секрет в том, что член группы Александр Ляшко был профессиональным фотографом, отчасти участвуя в акциях, отчасти снимая. Его архив и лег в основу выставки. Во времена своего существования товарищество пользовалось любовью арт-сообщества, их многие снимали.
Почему вы заинтересовались группой?
Так вышло, что моя кураторская специализация — маргинальные сообщества. Невостребованные, найденные. Некая форма борьбы за справедливость. И «Новые тупые» идеально соответствуют моим внутренним установкам, я все время учусь у них, может быть, не напрямую. Посвящая себя другим, отчасти разбираешься себе, а ведь это самое главное.
Почему же все-таки товарищество прекратило свое существование?
Формально группа рассыпалась в 2002 году из-за того, что Вадим Флягин, ее душа, полностью отказался от художественных практик и уехал в Нижний Новгород. У него нет связи, мобильного телефона. Он замкнутый человек, осознанно решивший не выходить в публичное пространство. Кто-то уехал за границу. Сергей Спирихин и Инга Нагель живут в Вене, Максим Райскин — в Кельне. И не всем им удалось сохранить дружеские отношения. В общем, естественный распад.
Будут ли сопровождать выставку какие-то специальные события?
Перформанс — одна из самых сложных форм репрезентации, музеефикация немузеефицируемого. Поэтому в выставку добавлены перформансы-реконструкции, перформансы-оммажи, которые будут осуществлять время от времени в залах студенты института «Про Арте» и других школ современного искусства. Запланированы лекции и круглые столы. Плюс выставка включена в спецпрограмму Молодежной биеннале, что придает «Новым тупым» статус вечно молодых. И это правда.
