Сев писать эту колонку, я для разгона набрала в поисковой строке: «художник и критик». Первым ответом была цитата: «Редко понят был я вами, / Редко понимал я вас, / Но, сойдясь в помойной яме, / Стали мы близки тотчас» (Генрих Гейне, «Избранные произведения», М.: ГИХЛ, 1934, с. 45). Глубже в историю взаимоотношений творца и его оппонента я углубляться не стала. Новые времена — новые требования. Личное неприятие и выяснения отношений в сегодняшней выгребной яме — социальных сетях — остаются, они вечны. Но критику начали предъявлять неизвестные ранее требования, соответствующие актуальной повестке, а в ней главный пункт — не эстетика, а этика.
Критики по инерции пишут о выставках, произведениях и их авторах. Информируют, анализируют, объясняют и, да, бывает, оценивают, насколько художнику удалось сказать то, что он хотел. А что именно хотел сказать художник, на выставках современного искусства обычно написано в экспликациях. Так что на вопрос: «Что хотел сказать художник?» — заранее заготовлен ответ.
Но критик ничего не пишет о моральном облике современного художника, не высказывает недовольства его полом, возрастом и местом в профессиональной иерархии. Он может, конечно, упомянуть о наградах автора, его участии в проектах почтенных музеев и известных галерей, но ему и в голову не придет упрекать институции и их кураторов, что они совершают отбор участников, то есть сеют неравенство. Так критик вместе с институциями поддерживает одних художников и не дает дорогу другим, становится винтиком в репрессивной машине.
К тому же, арт-критики мало уделяют внимания важной проблеме, насколько этично было создание произведения, поднятой полемикой вокруг фильма Ильи Хржановского «Дау». Но ведь художники в большинстве своем работают с материалом, а не с человеком. А если и калечат, то прежде всего свои тела в перформансах. Значит ли это, что надо поставить на вид художнику моральное и физическое самоистязание? Правда, художник издавна издевался над моделью, изображая ее по собственному хотению: когда-то льстил, когда-то уродовал, как это делал злостный мизогин Пикассо. Феминистскую критику у нас, будем честны, редко встретишь.
Итак, идеальный критик сегодня должен быть молод, потому что не успел войти в иерархическую систему подавления, независим, так как издания, где он публикуется, имеют идеологию, и бдителен — обязан следить за условиями, в которых художник создает произведения, а также за соблюдением прав женщин и молодежи, анализировать гендерный и возрастной состав участников любого события. Он должен быть объективен и не допускать в свои высказывания ничего личного.
Однако восприятие всегда личное, и даже если критик только описывает выставку (а оценочные рецензии ныне редки), то все равно выделяет некоторые работы: на все не хватает места.
Но, как говорится, гони природу в дверь, она влетит в окно. Институциональному критику составляет сегодня конкуренцию свободный, пишущий в соцсетях. Он высказывает свое мнение, часто не стесняясь в выражениях, и не скрывает личных симпатий. Популярных блогеров музеи все чаще приглашают на пресс-показы и в пресс-туры. Конечно, организаторы выставок привечают достаточно вменяемых непрофессионалов, но самыми популярными остаются все же самые дерзкие. Просто потому, что их читать интереснее. Только не художнику, но он может непрошенному критику ответить. Так все возвращается на круги своя: художник и идеальный критик встречаются в известном месте и становятся близки.
