!Mediengruppe Bitnik: «Чтобы внедрить прослушивающие устройства в зал оперы, мы использовали старую Nokia»

Проект швейцарского дуэта стал одной из главных премьер выставки «Дом впечатлений. Прогулка с трубадуром», в рамках которой в отделе кино- и медиаискусства Государственного музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина 18 художников из разных стран предложили исследования языка искусства, основанного на звуках и музыке. Подробностями своего поиска Кармен Вайскопф и Домагой Смольо поделились с TANR.

Когда возникла ваша группа и откуда такое название?

Домагой Смольо: Мы объединились еще в Цюрихском университете искусств, это было в начале 2000-х. Тогда же мы стали проводить всякие эксперименты с Интернетом. Bitnik было название компьютера, которым мы пользовались. Мы хотели показать связь с компьютерной средой, корень нашего названия не beat, из-за чего некоторые связывают нас с поколением битников, а единица измерения «бит» — bit.

Как можно назвать ваше направление? Акционизм, нет-арт или нечто другое?

Кармен Вайскопф: Есть первое поколение нет-арта (сетевого искусства). Мы не принадлежим к нему, мы были слишком юными, когда оно появилось. В отличие от работ нет-арт-художников, наши произведения размещаются и онлайн, и в галереях. Нас нельзя назвать и постинтернет-художниками, мы не работаем с интернет-эстетикой. Мы последователи движения Fluxus, художественных практик 1960–1970-х годов. Фактически мы концептуальные художники, и материал, с которым мы работаем, — это сеть и Интернет.

Расскажите о работе для выставки «Дом впечатлений. Прогулка с трубадуром». В проекте «Вызывает опера. Арии для всех» вы звонили случайным абонентам, чтобы они послушали оперу. Вы таким образом пытались обратить внимание людей на традиционное искусство?

К. В.: Причин, по которым мы выбрали оперу, несколько. Это абсолютная противоположность Интернету, это очень старый вид искусства, причем практически не изменившийся. Для взаимодействия с этим искусством ты должен быть правильно одет, должен изменить свое местоположение. Кроме того, опера — очень дорогостоящее искусство. В Цюрихе около 85% бюджета на искусство уходит в оперу. Хотя налогоплательщики — люди, за счет которых она существует, — не могут позволить себе сходить туда, не видят и не слышат ее.

Д. С.: При подготовке к проекту мы нашли документы об одном из первых телефонов, с его помощью телефонистки транслировали звук из оперы в частный дом. Телефоны были дорогими, и их часто устанавливали в культурных учреждениях, чтобы больше людей могли ими воспользоваться, в том числе в опере. Видите, как интересно исследовать медиа сразу после того, как оно было изобретено? Смешно, ведь сейчас телефон нужен в основном для фотографий.

К. В.: Чтобы внедрить прослушивающие устройства в зал оперы, мы использовали старую Nokia, просто подсоединили к ней микрофоны. Интересно, как люди реагировали на наши звонки. Сначала: «О, это опера?» А потом: «Это же музыка из рекламы Volkswagen!» Или: «Это было в рекламе парфюма». Люди не говорили: «Это Пуччини? Штраус?» Очень интересный момент. Высокую культуру активно использует массовая, в той же рекламе, где та становится популярной. Люди не знают оригиналов, им не важен подлинник.

То же самое происходит в Интернете. Например, интернет-мемы. Есть тысячи мемов с Мариной Абрамович, но не думаю, что все знают, что она художник. Хотя, если вы не понимаете произведение, это тоже неплохо, это может стать забавной историей, в этом есть юмор.

Юмор в работе важен для вас?

К. В.: В издательстве «Стрелка» вышла отличная книга голландских дизайнеров Metahaven «Могут ли шутки свергнуть правительство?». Я не хочу сказать, чтобы мы боремся против правительства. Но было забавно, когда в 2009 году на презентации в Сан-Паулу люди говорили нам, что хотят сделать нечто похожее у себя, только жучки установить в туалетах Национального конгресса, потому что именно там принимаются решения.

Д. С.: Да, но при этом не обходится без конфликтов. Никто не отменял защиту авторских прав. Мы ведь не платили и не брали плату за нашу трансляцию.

Как вы решали юридические вопросы?

Д. С.: Слава богу, в суд нас никогда не приглашали. Но у нас были проблемы с оперой. Они никак не могли найти все жучки и в конце концов объявили, что вызовут для этого военных, а нам придется все оплачивать. А еще, из-за того, что качество трансляции было низким, оперные певцы боялись, что люди подумают, будто у них плохой голос. Наш юрист в сфере искусства отметил, что это прекрасный случай для судебной практики, он хотел что-то для себя прояснить. А мы — нет. Мы никогда не хотели, чтобы суд стал площадкой для наших выступлений.

Как вы в итоге договорились с оперой?

К. В.: Поднялся такой медийный шум! Все начали спорить, кто является настоящим владельцем искусства. В итоге они просто отстали от нас.

Д. С.: Мы никому не говорили, сколько у нас было жучков. На самом деле их было три, а нам вернули четыре устройства. (Смеется.) Один телефон, наверное, просто заряжался, и они его забрали.

За проект о Джулиане Ассанже вы получили премию Swiss Art Award, позже даже выпустили об этом книгу. Как возникла идея посылки в посольство?

Д. С.: Мы были свидетелями манифестаций у посольства Эквадора. Все требовали свободы Ассанжу, он стал символом свободного Интернета, а вся ситуация — физическим воплощением цифрового конфликта. Мы пытались найти личный подход к этой истории. Но отправить электронное письмо основателю WikiLeaks было бы банально, его бы обязательно прочли. А посылкой мы не только проверяли, хранится ли тайна корреспонденции, но и как работает почтовая система Великобритании. Каждые 15 минут камера, установленная в посылке, передавала нам изображение, а мы транслировали его в Twitter. Посылка долго плутала, покидала пределы города, даже попала в аэропорт. Люди писали нам: «Битники, из-за вас у нас в офисе никто не работает! Когда посылку доставят?» — а мы сами не ели и не спали, ждали, когда она из Западного Лондона прибудет в Восточный, батарейки не хватило бы больше чем на 36 часов. В итоге с помощью физического объекта нам все-таки удалось преодолеть политический контроль.

Получается, что в некоторых работах искусство создается независимо от вас. Вы просто запускаете проект, а потом что-то происходит, как в «Случайном покупателе в Даркнете»?

К. В.: Я думаю, потеря контроля — важная составляющая всех наших работ. Как и в проекте «Посылка мистеру Ассанжу», в «Случайном покупателе» у нас тоже была неуправляемая система, бот, который делал случайные покупки на черном интернет-рынке, а потом мы выставляли их в галерее. Проект длился 12 недель, и в галерее было 12 витрин, которые ждали заполнения. Одной из покупок оказалась упаковка экстази. Тогда и возник вопрос о том, кто несет ответственность за это. Робот-бот, художники, которые его запрограммировали, или галерея, где все выставляется? Через день галерею закрыли, и все покупки конфисковали, но мы взяли ответственность на себя.

Я вижу, что вам нравится идти на риск. Наверное, сегодня это важно для любого художника?

К. В.: Риск для нас не главное. Мы хотели рассказать о том, что скрыто в темной стороне Сети, исследовать тему доверия и анонимности в Интернете. Мы не активисты и не диссиденты, у нас другой посыл. Нам важно посмотреть на процесс не через медиа, но своими глазами. СМИ писали, что на этом рынке все нелегально, что там можно купить только наркотики. А оказалось, что там много вещей массового пользования: нам пришли книга, сумка, джинсы, кеды — все, что покупают молодые люди, то, что связано с обществом потребления. Вышел своего рода рассказ о том, что сегодня важно для людей. В этом смысле пересекать черту всегда полезно — и не только художникам, но и журналистам. Область того, что легально, а что под запретом, сегодня становится все уже и уже — для художника это возможность разрушать стереотипы и раздвигать барьеры.

Вас можно назвать хакерами. Для своих работ вы взламываете камеры наблюдения, создаете пиратские телестанции.

К. В.: Мы берем систему Интернета и переносим ее на любую систему, которая существуют вокруг нас, например государственную. Коды, которые есть в компьютерной сфере, существуют и в социальной сфере. Все общество имеет определенные коды и действует по ним. Мы перенесли хакерские методы в эстетическое поле, в социальную сферу. Значение этого термина меняется, сейчас «хакер» уже нечто другое. Раньше это был эксперт, который быстро работает и точно решает проблемы. Мы ничего не решаем, мы просто играем и смотрим, что из этого получится.

Выставка «Дом впечатлений. Прогулка с трубадуром» продлится до 31 марта 2017 года.