Жан-Люка Мартинеса называют полной противоположностью его властному предшественнику, который правил в Лувре в течение 12 лет и чьи амбиции привели к периоду лихорадочной экспансии музея во Франции и других странах. Луаретт решил не подписывать новый контракт с музеем, когда понял, что этот период вот-вот закончится и государственные дотации будут урезаны примерно на 11%. После своего назначения на пост директора Мартинес первым делом сменил команду, отвечающую за проект «Лувр — Абу-Даби», и придал ему новую динамику. Вообще его политика направлена на «тихую революцию» в великом музее.
Поддерживаемый коллективом Мартинес работает в Лувре с 1997 года, когда он был принят в штат в качестве хранителя коллекции древнегреческих скульптур, а десять лет спустя он стал главой отдела античного искусства.
Абу-Даби был вашим первым важным проектом. Как вы отвечаете на критические замечания о том, что ядро этой коллекции представляет собой сборную солянку?
Мы сейчас заканчиваем формировать список экспонатов коллекции этого музея. Политика закупок здесь должна отражать взаимоотношения между проблемой идентичности и влияниями, сформировавшими цивилизации. Для меня ясно, что мы должны выходить за пределы нашего слишком французского и евроцентричного видения истории и искусства. Когда мы говорим об универсальном музее, мы должны спросить себя: где и когда? Ведь Абу-Даби находится на перекрестке Азии, Африки и Европы.
Цель не в том, чтобы представить частную коллекцию шедевров, но в построении гармоничного собрания, основанного на четко определенном культурном и научном проекте. Приобретенные работы не имеют смысла, если рассматривать их вне общего контекста. Коллекция позволяет посетителям понимать тонкую игру взаимовлияний культур. Можно исследовать понятие универсальных образов в ответ на универсалистские притязания музея. Например, мы можем говорить о сравнении книги и свитка в Средневековье, позднее — печатного текста и гравюры, а сегодня — фотографии и видео. Великий шелковый путь расскажет нам об обмене керамикой или распространении буддизма. АбуДаби должен быть лабораторией частного и универсального, а не простого сопоставления.
Вы также положили конец эпохе расширения в Лувре.
Музей должен продолжить развиваться, но я хотел бы, чтобы это делалось подругому. Когда меня назначили на эту должность, я спросил себя: в каком состоянии находится Лувр после 30 лет роста и трансформаций? Нет никакой необходимости мчаться от одного проекта к другому. Бесконечное движение, которому мы были свидетелями на протяжении трех десятилетий, достигло предела и создало новые проблемы, которым необходимо уделить внимание. Среди них — улучшение условий для посетителей, облегчение постоянно растущей нагрузки на сотрудников, устаревание экспозиции.
Что это будет означать практически?
В сентябре мы начинаем важные работы по улучшению обслуживания посетителей. Когда Большой Лувр открылся, у нас ежегодно было 3 млн гостей. Сейчас их уже 10 млн.
Посетитель должен ощущать гостеприимство с самого порога. Поэтому главный вход под пирамидой будет полностью переделан. Я также намереваюсь трансформировать Зал Наполеона площадью 1,5 тыс. м2 в главное выставочное пространство и учредить выставочный совет, который поможет нам улучшить подготовку новых проектов.
Одна из самых сложных задач, которые стоят перед музеями сегодня, заключается в том, чтобы заинтересовать посетителей постоянной коллекцией, не дожидаясь следующей большой выставки.
Проект «Пирамида» перенесет Лувр в ХХI век: с него начнется обширный новый цикл усовершенствований, который даст нам возможность заново продумать способ представления коллекций. После ухода сотрудников, чьи экспертные знания приобретались в 1950-х годах и применялись для расширения Большого Лувра в 1980-х , мы располагаем для этого более молодой, хорошо структурированной командой. В последние несколько десятилетий музеи разрываются между желанием создать еще одно большое культурное событие и потребностью показать свои коллекции. К сожалению, временные выставки более приоритетны, чем постоянная экспозиция. Ни у кого нет ни времени, ни желания интересоваться устаревшими экспонатами. Наши этрусские или итальянские залы отражают стиль презентации экспонатов, унаследованный еще от XIX века. Поэтому вслед за завершением работы над разделом исламского искусства и новыми залами, посвященными декоративному искусству и мебели XVIII века, мы обратим внимание на ту часть экспозиции, которая не менялась с 1981 года. С 2015 по 2017 год должна пройти полная перевеска в залах французской, нидерландской и фламандской живописи XVII века. Я хочу, чтобы были обновлены этикетки, информационные материалы и навигация, переходы между залами, освещение и полы. Это масштабный проект: одних только этикеток там 38 тыс. Я также планирую посвятить один зал истории Лувра: здесь будет рассказываться о его рождении как дворца королей Франции и о складывании его коллекции. Очень важно улучшить понимание этого совершенно особого места, где история Франции встречается с другими цивилизациями.
Я намерен определить и реализовать проект, в котором все игроки будут способствовать его осуществлению, отстаивая при этом собственные ценности. Моя роль здесь немного походит на роль художественного руководителя дома моды. Мое дело — создавать стимул, вдохновлять сотрудников выполнять свою работу.
Мы должны вдохнуть новую жизнь в музей, чтобы заставить его невероятную коллекцию ожить. Музей реален, это не виртуальный музей: не база данных в Интернете, не коллекция технических документов. Я хочу начать во дворце этакую тихую революцию, провести полную реконструкцию. Вероятно, на это уйдут десятилетия.
