Государственный исторический музей намерен показать эту выставку во что бы то ни стало и непременно в задуманном виде (прежняя дата открытия, 26 мая, была перенесена из-за пандемии). И для музея, и для исследователей творчества Федора Рокотова (1735–1808) нынешняя экспозиция — не просто отчет, но знаковое событие.
Людмила Руднева, хранитель живописи XVIII века ГИМ, рассказала, что благодаря исследованиям наследие Рокотова пополнилось: «В результате проведенной работы по атрибуции рокотовское собрание Исторического музея по количеству стало третьим после Третьяковки и Русского музея. Теперь наша коллекция — 18 картин, она увеличилась вдвое за счет портретов, которые считались работами неизвестных мастеров или мастерской. Многие были в плохом состоянии и не экспонировались. Реставрация преобразила их и вернула имя автора». Среди обретенных произведений — «Портрет княжны Марии Абрамовны Волконской» 1770-х годов, его определили как работу Рокотова в 2018 году. Он примечателен темными бархатными глазами модели с глубоким и мягким взглядом. Раньше портрет числился за неизвестным художником, был покрыт сильными записями и требовал реставрации. Новые исследования установили, что лицо — кисти Рокотова, а вот белый пеньюар, видимо, был написан кем-то из его мастерской. Тогда же определили авторство портрета двоюродной сестры Марии Волконской — княгини Анны Федоровны Белосельской. Оба заказа, похоже, были выполнены одновременно. Исследования показали, что Волконская первоначально была изображена в таком же парадном платье, но затем одежда была переписана. Именно Рокотов ввел моду на изображение женской модели в белом домашнем платье, что как бы располагало к дружескому стилю «общения» со зрителем. Другой «новый» Рокотов — «Портрет Василия Ивановича Стрешнева» конца 1760-х. Ранее он предположительно атрибутировался одному из учеников мастера. А вот картина, которую Руднева называет безусловным шедевром, — «Портрет А.П.Сумарокова» (не позднее 1777) — и прежде была известна как произведение Рокотова, но требовала основательной реставрации.
За четыре года отреставрировали всю рокотовскую коллекцию — силами музейных реставраторов, а также Государственного научно-исследовательского института реставрации (ГосНИИР), куда отдавали по три-четыре полотна в год. В институте Рокотовым занимался целый отдел, а еще привлекались сотрудники лаборатории физико-химических исследований, другие специалисты выполняли фотофиксацию и спецсъемку. Сложилось удачно: большой коллектив смог сосредоточиться на одном художнике, проникнуться его манерой. Первые две картины в 2016-м были отреставрированы на средства Минкультуры, потом в дело вступил спонсор — Благотворительный фонд «Лукойл». Благодаря этому реставрация Рокотова избегла риска тендеров (многие музеи жалуются на то, что контракты выигрывают недостаточно профессиональные фирмы).
По словам Марии Чураковой, заведующей отделом научной реставрации станковой масляной живописи ГосНИИР, одной из главных проблем было то, что картины за время бытования неоднократно подвергались реставрации, не всегда качественной. Холсты имели грубо заделанные прорывы, многочисленные записи на авторском красочном слое, сильные поверхностные загрязнения, потемневшие лаковые пленки. Устранение поздних вмешательств и удаление слоев, скрывавших поверхность картин, позволили максимально раскрыть живопись Рокотова. В частности, выяснилось, что оригинальным цветом кафтана на «Портрете неизвестного» был темно-зеленый, а не синий, искажение возникло из-за поверхностных загрязнений, поздних записей и пожелтевших слоев лака.
«Другой важной задачей стало сохранение авторских холстов недублированными. До нашего времени дошло очень мало произведений XVIII века, которые ранее не подвергались этой операции. На тыльной стороне картин Рокотова из Исторического музея сохранились надписи, подписи, инвентарные номера собраний, в которых они хранились. Эти сведения имеют большое значение при проведении исследований и атрибуции памятников. Понимая это, мы старались к каждому подходить индивидуально, подбирать такие методики, чтобы избежать дублирования. И нам это удалось», — говорит Чуракова.
Например, детский портрет Александры Федоровны Глебовой при предшествующих реставрациях был сильно поврежден. Красочный слой на лице и декольте имел «сседания», пострадали лессировки. Лицо сохранилось лучше, а вот платье оказалось частично утраченным в теневых участках. Буквально по точкам, сопоставив все виды фотосъемки и просвечивания, «собрали» границы прически. В плохой сохранности поступил и «Портрет А.П.Сумарокова». По краю овала имелись утраты авторской живописи; некогда сюда были частично подведены реставрационный грунт и слой глютинового клея. Пересохший клей животного происхождения стал со временем настолько жестким, что сам начал отрывать красочный слой от авторского грунта. После проведения консервации, «утоньшения» и выравнивания лакового покрытия, удаления записей на этом участке реконструировали авторскую живопись.
К удивлению исследователей, несколько вещей, стоявших вроде бы особняком от манеры Рокотова, после расчистки продемонстрировали, по выражению Людмилы Рудневой, его «виртуозный зигзагообразный мазок», который ни с чем не спутаешь. «Уточнение тонировок на портрете Елены Петровны Воейковой выпало делать мне. Для меня он несколько выбивался из ряда работ художника, находящихся у нас в мастерской. Но тут я увидела поразительные мазки на изображении одежды — мазок Рокотова не сымитировать», — рассказывает Мария Чуракова. По ее словам, долгая работа над столь большим количеством картин великого художника стала для реставраторов вехой: «Когда имеешь дело с такими произведениями, получаешь огромное удовольствие. Запоминающееся событие. В жизни их не так много бывает».
Государственный исторический музей
Федор Рокотов. Собрание Исторического музея
29 июля – 28 сентября
