В арт-парке La Collection Air, который откроется этой осенью в швейцарском Люцерне, представлены работы Ани Желудь, Андрея Люблинского, Николая Полисского, группы Electroboutique и других современных российских художников — как признанных, так и начинающих. Работа над парком велась несколько лет, и многие произведения были заказаны специально для этого места.
Как вам пришла в голову идея открыть при вашем отеле Guetsch парк современного искусства?
Мы очень давно обсуждали это с моим сыном. Сначала концепция была другая, мы ее сузили, чтобы проверить, как это работает. Изначально идея была такая: во-первых, мы хотели освободить всех слонов и носорогов из зоопарков; во-вторых, привлечь звезд contemporary art, чтобы они из мусора и отходов наделали слонов и носорогов, и создать сеть арт-парков, чтобы все доходы с них шли на защиту все тех же животных. Мы финансируем в Африке большие программы по защите фауны, занимаемся фандрайзингом для этих целей. Думали попросить Джеффа Кунса, Дэмиена Херста поучаствовать в проекте. Но, если они скажут: «Давайте нам по миллиону фунтов», мы ответим: «Нет, мы оплатим только продакшен».
Мы начали переговоры с разными городами: Дубаем, Лондоном. Хотели, чтобы английские газеты (Лебедеву принадлежат британские газеты Independent и Evening Standard. — TANR) это освещали, ведь нас читает сейчас 200 млн человек в месяц. Но потом подумали, что мы так штаны порвем, широко шагая. И решили, что лучше сначала сделать один арт-парк, показать русских художников Европе — сейчас это, как никогда, актуально, ведь отношения между европейскими странами и Россией просто отвратительные, — и посмотреть, как это работает. Для жителей Люцерна вход, наверное, будет бесплатным, но с остальных за билеты будем брать деньги, а прибыль потратим на спасение слонов. Потом начнем расширять круг художников. Энтони Гормли, например, уже предлагал дать сюда свои работы. Мы с ним дружим. К одной работе Захи Хадид я тоже присматривался. Но пока я решил: пусть будут только русские. Так что в основе лежит гораздо более широкая концепция, цели у нее гуманистические, гуманитарные, в том числе экологические.
Как давно началась работа над этим проектом?
Это была огромная работа, она заняла три года. Не столько сбор самой коллекции, сколько согласования. Ведь в Швейцарии даже защита ящериц предусмотрена: нельзя нарушать права ящериц! Для каждой дорожки и ограды требуется разрешение. Мы добились своего, наняв кучу консультантов и проделав сумасшедшую работу. Но сейчас общественное мнение Люцерна вроде бы поворачивается в нашу сторону. Это древний город с огромным количеством туристов, но здесь идут в ногу со временем. Тут великие архитекторы строят дома, вокзалы. Нам нужно найти какую-то форму взаимодействия с городом.
Может быть, в виде арт-резиденции?
Да, арт-резиденцию мы сделаем, будем приглашать художников — российских, швейцарских, иностранных, чтобы они тут жили и творили. Это вечная концепция, она существует еще со времен Медичи.
Вы рассматриваете покупку произведений искусства как вложение средств?
Нет-нет, я знаю, как в других местах зарабатывать деньги, и уже не буду обучаться зарабатывать на искусстве. Я дружу с галеристами, с Емельяном Захаровым (совладелец галереи «Триумф». — TANR), но все, что я покупал в предыдущие годы, я раздарил. Коллекция есть у моего сына, мы покупали довольно много и братьев Чепмен, и Херста, и Кунса, но только на благотворительных аукционах. Это не для зарабатывания денег, у меня нет такой цели, и я не коллекционер в классическом виде. Все, что вы видите здесь в парке, — это вообще Ленина коллекция (имеется в виду жена Лебедева Елена Перминова. — TANR).
Кто выбирает работы для парка и принимает решение о покупке: вы, Елена или у коллекции есть куратор?
Сначала над коллекцией работал Сергей Гридчин. Кроме того, сам Василий (Василий Клюкин, бизнесмен, художник и партнер проекта арт-парка. — TANR), в принципе, в этом разбирается. Тут на самом видном месте стоит его работа «Сердце». Городские власти, правда, сказали, что свет от него не должен идти в сторону Люцерна. Так что оно будет светиться только одной стороной, обращенной к отелю. Курировал коллекцию отчасти и Антон Кочуркин, архитектор парка. Некоторые работы очень удачно вписались в контекст. Некоторые оказались немного out of context. Например, «Слон» Максима Свищева. Но мы сами его заказали, мы хотели именно слона, чтобы связать это с нашей кампанией по защите животных. Мне хочется миссию какую-то вкладывать в искусство. Я и в бизнесе вкладываю социальную миссию во все, что делаю.
Вы говорили о сети арт-парков. Планируете ли вы открыть нечто подобное La Collection Air и в России?
Планирую. Место уже нашел — вблизи Домодедово. Сейчас прохожу общественные слушания в Московской области, точнее, уже прошел. Там будет более сложный арт-парк. В нем мы устроим дендрарий, внутри него — «приют» для тигров, где они на 20 га будут жить в естественных условиях. Там же будет аграрный кластер. Любой житель Москвы сможет арендовать, допустим, треть сотки, и мы ему вырастим там что угодно, от топинамбура до капусты «кейл». И вот он приедет с детьми, сорвет это. Мне кажется, это интересная история. Ведь в Подмосковье, в сущности, некуда поехать с детьми.
Если бы вы могли произведение искусства любого художника приобрести в свой арт-парк, кого бы вы выбрали?
С коммерческой точки зрения, конечно, того же Дэмиена Херста, или Кунса, или Гормли. Хотели приобрести инсталляцию Игоря Шелковского с выставки в Третьяковской галерее, но тогда не сложилось. Мне она очень понравилась, вообще понравились его работы.
