Музей «Гараж»: «Нашим единомышленником может стать каждый»

В Музее современного искусства «Гараж» 7 июля открывается новая выставка «Единомышленники», исследующая понятие инклюзии и представляющая знаменитых авторов международной художественной сцены, чьи работы в России показывают редко. В ее создании принимали участие Евгений Ляпин, Елизавета Морозова, Полина Синева и Елена Федосеева — герои с разными формами инвалидности, которые стали напарниками кураторов выставки на всех этапах ее подготовки. Корреспондент TANR поговорила с организаторами выставки — куратором публичной программы музея «Гараж» Анастасией Митюшиной и координатором инклюзивных проектов Марией Сарычевой о том, кто такие «единомышленники» и что ждет зрителей на первой выставке, которая стремится расширить инклюзивность до категории взаимопонимания.

Почему вы пригласили именно этих четырех человек для работы над проектом?

Мария Сарычева (далее — М. С.): Мы ориентировались на то, что это должны быть люди с разными формами инвалидности. Чтобы наш проект был максимально полезен и выводил на новый уровень объединение аудиторий, начатое инклюзивным отделом музея год назад. То есть мы сразу решили, что в рамках выставочного проекта мы не просто работаем с физическим доступом человека с инвалидностью к информации, а создаем среду обмена опытом, где человек без инвалидности открывает для себя много неожиданного. Один из единомышленников и сокураторов Евгений Ляпин очень любит ходить по музеям. Сейчас он учится в Школе-студии МХАТ, у него есть время и интерес бывать в музее часто. Отсутствие пандуса для инвалидной коляски ему не мешает. Другая наша участница — Лена Федосеева. Она незрячая, но посетила, кажется, все экскурсии, которые были созданы в «Гараже» для людей с нарушением зрения.

Анастасия Митюшина (далее — А. М.): То есть нашими единомышленниками движет прежде всего интерес к культуре и активная жизненная позиция. Такой настрой для нас был важным фактором выбора — кого приглашать. Понимая, что проект экспериментален по своему устройству, мы искали людей, у которых был бы опыт той или иной формы взаимодействия в культуре, и они были бы сами открыты к сотрудничеству. У всех наших единомышленников очень деятельное отношение к своей инвалидности.

Язык современного искусства многим все еще сложно понять — на выставках много сопроводительных текстов, помощников, постепенно вводящих аудиторию в суть дела. Насколько труднее объяснять современное искусство людям с ограниченными возможностями?

А. М.: Мы принципиально против такой изолирующей постановки вопроса. В то же время этот вопрос отражает уровень понимания и знания об инвалидности в российском обществе, год назад я могла бы его так же сформулировать. Если говорить о доминирующей статистике, то неоспоримо, что объем доступной информации об искусстве людям с ограничением по зрению или слуху крайне скуп. Нынешние музеи мало приспособлены и к посетителям с аутизмом. Не тифлокомментируются многие выставки, нет тактильных моделей для слабовидящих и незрячих. Елена Федосеева рассказывала нам, что незрячему человеку на уровне распространенных репродукций известен только Леонардо да Винчи и Московский Кремль. При сегодняшнем информационном вале такое даже помыслить сложно! Одновременно посмотрите на другую часть зрителей, которым искусство доступно во всей его полноте. Многие этим не пользуются, по-прежнему представляя искусство в эстетических категориях Канта и не принимая его как способ осмысления мира вокруг.

М. С.: Мы не утверждаем, что современное искусство нужно всем, каждый человек сам решает, какой объем культуры впускать в свою жизнь. Наверное, в этом плане некоторые наши участники, единомышленники с инвалидностью, в чем-то превосходят обычного зрителя. Потому что у них есть любопытство, интерес и желание познавать культуру.

А название «Единомышленники» посвящено этой четверке? О чем оно?

А. М.: Оно не про единство взглядов и унификацию идей, как можно подумать вначале. Название отражает нашу кураторскую позицию: мы не приводим точки зрения к общему знаменателю, мы объединяем через процесс, предоставляя голос каждому. Мы предложили нашим единомышленникам проектную работу, стадии и механизмы которой были заданы стандартами музея, но результат мы не предусматривали и искали его вместе.

М. С.: И именно поэтому те автобиографии, которые есть на сайте и которые каждый зритель сможет прочитать в буклете о выставке, наши единомышленники писали сами. Во имя сохранения вариативности интонации. При этом интересно, что каждая автобиография разная по стилю и форме. И каждый по-своему говорит об инвалидности: кто-то делит жизнь на «до» и «после», кто-то вскользь упоминает об этом в конце.

Перед интервью мы с Марией немного поговорили о Джейсоне Роудсе, инсталляция которого, наверное, будет одной из самых ярких на выставке. А как вы выбирали других художников?

М. С.: Мы решили, что будем работать с московскими коллекционерами и теми произведениями, которые находятся в Москве. Нам была важна работа именно с коллекционерами, потому что их связь с произведением определена не только знанием истории искусства и конъюнктуры, но и их вкусом и желанием (и у нас была об этом выставка пару лет назад). О сути проекта, его двойной художественной и социальной роли мы им рассказывали, так что коллекционеры тоже в каком-то роде стали единомышленниками.

А. М.: Произведения на выставке начинаются с 1964 года, с этой точки мы представили почти каждое десятилетие. Также мы старались отобрать работы всех видов, во всех жанрах и их разных материалов. У нас есть инсталляции, объекты и скульптуры, абстрактная и фигуративная живопись, есть видеоарт, работа с неоном. Мы демонстрируем разное отношение художников к действительности, разные настроения: это может быть критика и скепсис по отношению к реальности, а может быть некое медитативное приятие, как у Джеймса Таррелла или Мэлвина Моти. Нам было важно отразить, как по-разному мир искусства может показывать окружающую реальность. Еще на этой выставке будут представлены комментарии каждого из единомышленников к двум работам, которые они сами выбрали.

Очень хочется прочитать эти эссе.

М. С.: На выставке у вас будет такая возможность. Получилось очень здорово. По ним видно, насколько по-разному каждый воспринимает искусство. Полина Синева — профессиональный сценарист, она умеет построить интригу. У кого-то более экзальтированное, романтическое отношение. Но каждое описание здорово резонирует с тем, что хотел сказать художник, и, как нам кажется, попадает в настроение многих зрителей.

А. С.: В текстах единомышленников можно будет увидеть, что эти комментарии эмоциональные и иногда иррациональные, участники опирались на свои тактильные физические ощущения, которые рождает у них произведение искусства как физический объект. Обычно к современному искусству предъявляются претензии, суть которых в том, что оно герметично, недружелюбно и постоянно требует комментария. Мы уповаем на то, что такая искренность создаст у зрителя желание познакомиться с произведениями и единомышленниками поближе. Создавая эту выставку, мы специально задумали два маршрута. Один из них независим от информационной составляющей.

М. С.: Да, мы придумали хитрый ход: этикетка у нас не рядом с работой, а в отдельном интерактивном модуле, с ней можно ознакомиться либо пропустить.

Создавая этот проект, вы кем-то вдохновлялись? Может быть, брали пример с зарубежных коллег? В этом направлении работают Дарвиновский музей, Третьяковская галерея, но в целом инклюзивных проектов такого уровня у нас, кажется, еще не было.

М. С.: Это абсолютно неизведанная территория, и нам важно было показать, что у этого направления большой потенциал. Наш проект — первый в череде будущих проектов «Гаража», касающихся работы с различными сообществами, и мы надеемся, что, может, другие институции тоже вскоре решатся на нечто подобное. На искусство можно и нужно смотреть по-разному. Проекты, которые обычно создаются в сотрудничестве с людьми с инвалидностью, либо небольшого масштаба, либо занимают маргинальное положение в выставочной программе. Это воспринимается как благотворительная деятельность. Мы стремимся изменить подобную ситуацию.

А. М.: На начальной стадии работы каждого из единомышленников мы попросили назвать примеры проектов в культуре, вовлекающих людей с инвалидностью, которые они считали бы хорошими и плохими. Мы уточняли, что им не нравится категорически, и собирали то хорошее, что уже придумано. Например, Елизавета Морозова дала критику всем известного «Человека дождя» с позиции человека с аутизмом, упрекнув режиссера в инструментальном отношении к герою Дастина Хоффмана.

Вы отмечали День слепоглухих: в музее была интересная программа, показ фильма «Слово на ладони» Юрия Малюгина, мастер-классы. Какая публичная программа планируется в рамках выставки «Единомышленники»?

М. С.: Мы планируем постоянный контакт аудиторий друг с другом — взаимодействие людей с инвалидностью и без. Будет, например, дискуссионный клуб для подростков с нарушением и без нарушения зрения, мы будем сопоставлять впечатления от произведений искусства, получаемые напрямую, и через их тактильную модель. Также у нас будут «экскурсии от единомышленника», формат которых мы пока только заканчиваем обсуждать всей командой. Но уже точно известно, что на жестовом языке будет проводить экскурсии Полина Синева. Во время этих экскурсий будет осуществляться обратный перевод с жестового языка для слышащих людей, это совсем иная логика повествования и неизвестная слышащему зрителю система отсылок.

Кстати, о жестовом языке. Я слышала, что музеем «Гараж» даже специально было придумано несколько жестов, описывающих современное искусство: «перформанс», например.

М. С.: Сейчас мы как раз создаем видеословарь терминов современного искусства. Мы не придумываем жесты специально, а заимствуем их из американского жестового языка. Ведь точно так же, как язык современного искусства, жестовый язык в советское время не развивался, и сейчас ситуацию нужно менять. Например, жест термина «сюрреализм». Мы планируем создать 36 видеороликов для сайта, описывающих главные жесты. Похожую работу делали музеи Амстердама, Италии. Это органичный процесс, любой язык должен пополняться и развиваться.

А что было самым сложным в подготовке проекта?

М. С.: Кураторам, специалистам, всем единомышленникам на самом деле было очень непросто собраться вместе. У всех разные графики и привычки. Например, чтобы Лена Федосеева присоединилась к встрече, ее нужно было встретить возле метро и найти тифлокомментатора — человека, способного описать происходящее и включить ее в групповую работу. Все должны оставаться на одном уровне, это непросто сделать, когда у тебя высокие темпы групповой работы. Пожалуй, хотелось бы больше таких общих встреч.

А. М.: Но в этой неидеальности, готовности пробовать нестандартные ходы — главное достоинство этого проекта. Как подметила Полина Синева, этот проект больше о вопросах, чем об ответах. Нашим единомышленником может стать каждый. И мы верим, что вдохновим на поиск ответов каждого пришедшего.