Удивительные, наполненные светом снимки Йозефа Судека (1896–1976) часто можно повстречать на групповых выставках, тогда как персоналок фотографа было незаслуженно мало. Мир за моим окном — это редкая возможность составить полную картину поэтичного и печального мира Судека, который стучался в окно его мастерской, распускался и увядал в его саду и с которым он встречался в переулках его любимой Праги — лучшего личного фотографа у нее с тех пор так и не появилось.
Из чешского городка Колин в Прагу Йозеф Судек переехал в возрасте 14 лет. Работал переплетчиком, увлекался фотографией, а потом случилась Первая мировая война, он ушел на итальянский фронт и вернулся оттуда без правой руки, но с еще большим желанием снимать. Ведь затвор, как он любил повторять, можно нажимать и одной рукой. Перед тем как запереться в 60 кв. м своей мастерской, одну из первых серий он снял в хосписе для ветеранов Invalidovna — Судек фотографировал таких же искалеченных войной, как и он сам. К ранним работам относятся и кадры реставрации собора Святого Вита.
Судек начинал как пикториалист, ставя фотографию на одну ступень с живописью и графикой в стиле ар-нуво, а сейчас видно, что даже выше. Ненадолго увлекся конструктивизмом, мода на который не обошла стороной и чешских авторов, но в итоге пришел к классической светописи. Чистота его снимков поражает взгляд. Достигалась она во многом благодаря печати и долгой экспозиции — за время, что он выдерживал кадр, можно было дважды выпить кофе, хотя сам он всегда пил чай. Судек был одержим качеством. Пигментная и контактная печати, использование полутоновых растров — на 1940-е годы пришлись его эксперименты с техническими возможностями фотографии.
А вот техническое совершенствование камер он как будто не замечал — напротив, чем ближе к нему подбирался прогресс со своей многофункциональной Leica, тем увлеченнее он снимал на громоздкие старые машины. На мир за окном Судека можно смотреть, кажется, часами: пробираться взглядом сквозь капли на запотевшем стекле, по-кошачьи щуриться единственному лучу света, продравшемуся через едва приметную щелочку, видеть тени, а не людей, дорисовывать тех, кто остался за кадром, и рассаживать их на пустые скамейки.
