Мэр Москвы Сергей Собянин одобрил вчера проект реконструкции ГЭС-2 и превращения электростанции в выставочное пространство современного искусства. Заниматься этим проектом будет бюро мировой звезды архитектуры Ренцо Пьяно, автора (совместно с Ричардом Роджерсом) Центра Помпиду в Париже и многих других знаменитых зданий.
ГЭС-2, которая находится за бывшим кинотеатром «Ударник» в районе, известном как «Красный Октябрь», была выкуплена предпринимателем Леонидом Михельсоном, основателем фонда V-A-C («Виктория — искусство быть современным»), около года назад с легкой руки тогдашнего руководителя столичного Департамента культуры Сергея Капкова. Как рассказал сам Леонид Михельсон на презентации проекта, за год удалось освободить здание от прежней функции, теперь турбины ГЭС не работают, и можно начать осуществлять задуманный план. На презентации проекта реконструкции здания присутствовали многие директора московских музеев: Антон Белов, Елена Гагарина, Марина Лошак, Ольга Свиблова, Зельфира Трегулова, а также знаменитый итальянский куратор Франческо Бонами. Экскурсию по электростанции провел сам Ренцо Пьяно, показывая на макетах и чертежах, что именно будет сделано. Будут стеклянные стены и крыши, посадка березовой рощи, экологичные технологии — от солнечных батарей до двух высоких труб, которые будут забирать чистый воздух из незагрязненных слоев атмосферы. После экскурсии директора московских художественных институций приветствовали аплодисментами архитектора, Леонида Михельсона и куратора фонда V-A-C Терезу Мавику.
Ренцо Пьяно и его партнер Антонио Бельведери, который будет непосредственно руководить московским проектом, дали блиц-интервью главному редактору TANR Милене Орловой.
Я очень рада, что вы согласились участвовать в этом проекте, потому что в России вы легендарная личность и ваш Центр Помпиду знает любой школьник. Но что для вас лично в этом проекте по сравнению с вашей предыдущей карьерой было новым? Что вас привлекло?
Ренцо Пьяно: Ну, много всего. В первую очередь Тереза и Леонид. Это две настоящие силы. Наше архитектурное бюро имеет много общего с тем, чем занимается Леонид: мы строители, мы создаем, делаем что-то, оставляем после себя эпическое и, может, даже утопическое. Потом само место. Это фантастика — получить целую электростанцию в самом центре города! И наконец, вода! Важно, что тут кругом вода. Москва — город все-таки очень молодой (в том смысле, что здесь много молодежи), это город желаний, и поэтому так важно создать пространство для молодежи, публичное пространство, образовательное.
У вас были раньше предложения поработать в Москве? Или в России?
Р. П.: Да, были такие предложения. Сейчас не могу сказать, какие именно. Но наше бюро не такое большое, всего около 150 человек. Есть партнеры как присутствующий здесь Антонио Бельведери. Он из Калабрии, это часть Великой Греции. Он больше философ, чем технолог. Но мы не можем объять все. Наше бюро как ресторан, в котором мало столиков, понимаете? Всех не обслужишь. Но это особо интересный проект, от которого мы не могли отказаться.
Неподалеку от ГЭС находится гигантская статуя Петра I работы Зураба Церетели. Вы подразумевали это соседство, этот контекст в своем проекте? Скажем, высота труб-башен, которые вы спроектировали в 70 м?
Р. П.: Это фантастическая вещь! Вообще в городе должны быть такие вот разные вещи.
Москву часто критикуют с архитектурной точки зрения, что это очень эклектичный город. Что вы думаете, какой у Москвы стиль?
Р. П.: Я вне этой полемики и не хотел бы в нее влезать. Что сказать? Москва — очень сложный город: с одной стороны — часть Европы, с другой — тут встречается очень много разных культур, стилей. Я все-таки думаю, что главное, что мне нравится в Москве, — это свет, открытые пространства, и эту идею света мы как раз и используем в нашем проекте. Вы понимаете, это материал, хотя и неосязаемый, его нельзя потрогать, но мы его используем.
То есть вы строите из света?
Р. П.: Точно!
Расскажите о технологических особенностях проекта.
Антонио Бельведери: Здесь была электростанция, которая долгое время производила энергию, то есть здание несет в себе два заряда: это энергия, и это какое-то устройство, особое технологическое место. Поэтому у нас возникла идея поддержать окружающую среду в этом месте. Прежде всего идея солнечных батарей. Мы уверены, что пусть и не круглый год, но какое-то время в году они точно будут работать. Это одна из технологических вещей.
А зачем нужны две трубы?
А. Б.: Зимой мы будем забирать на высоте 70 м чистый воздух. По одной трубе засасываем чистый воздух, по другой — выбрасываем отработанный. Еще тут будет использована геотермическая энергия — температура Земли, которая всегда примерно 15 градусов. Воду из канала мы пропустим под землей и этой водой летом будем охлаждать пространство, чтобы не использовать лишний раз энергию от сжигания углеводородов.
Это ваш первый проект художественного пространства?
А. Б.: Лично мой — нет, не первый. Но первый музей такого масштаба. Вообще подобный проект не с чем даже сравнить. Для нас важно, что у этого проекта социальные цели, это нас особенно подбадривает и подталкивает. Не каждый день попадаются такие предложения — сделать что-то на 2 га земли в самом сердце Москвы!
Вы сказали, что для вас важно, что это социальный проект. В Италии всегда были сильны коммунистические идеи. А если бы вам заказали проект не публичный, а сугубо частный — дворец, например, или элитное жилье, — вы бы согласились участвовать?
А. Б.: Нет, мы бы этого не приняли. Но трудно поверить, что клиент пришел бы заказывать для себя и только своего круга такой важный проект. К нам приходят те, кто разделяет наши взгляды на социальную значимость архитектуры.
Вы ведь в Москве не в первый раз. У вас здесь есть любимый музей?
А. Б.: Да, в шестой раз, но у меня почти не было времени на музеи. Я был в Пушкинском и очень впечатлен импрессионистами. И уже составил себе список музеев, куда должен пойти в Москве.
