Когда будете на биеннале, обратите внимание на скамейки, сгруппированные в три кольца у фасада Центрального павильона ВДНХ. Из них, вполне обычных и ничем не выделяющихся, сооружено три круга, напоминающих голову Чебурашки: центральный круг побольше и поокруглее, а по бокам это уже не совсем круги, но овалы, похожие на уши. Ну да, Чебурашка. Скамейки тут же облюбовали фланеры (пассажиропотоки на ВДНХ самые что ни на есть завидные), даже не подозревающие, что участвуют в инсталляции мэтра мирового искусства, пожалуй, наиболее именитого художника нынешней выставки.
Самая известная работа Пистолетто — пластиковая безрукая Венера, утыкающаяся в груду разноцветного белья и повернутая к зрителям спиной. Ее привозили на выставку „Арте повера“ в Москве» в Мультимедиа Арт Музей четыре года назад, а сейчас, как раз в эти дни, она выставлена эпиграфом к основному проекту 14-й Стамбульской биеннале. Мэтра, однако, более не интересует ничего, кроме «чебурашек», которых он изготовляет едва ли не в промышленном количестве в самых разных жанрах, формах и материалах. Нынешнее выступление Пистолетто в Москве сопровождал слайд-фильм, в котором композиции из трех кругов (художник называет их «тринамиками», модернизированным знаком бесконечности, до него походившим на горизонтальную восьмерку и состоявшим только из двух частей) располагались, например, на сувенирах и майках. Или же тринамики проецировались на дно Гранд-канала в Венеции и на пирамиду Лувра. Или составлялись из людей. На других кадрах тринамики выкладывались из камней или книжных стопок. В таком виде выпекался хлеб и развешивались флаги, запускались в небо воздушные шарики (привет акции Андрея Кузькина) и раскладывались конфеты на фуршетных столах. В общем, понятно, что Пистолетто нашел универсальную (а главное, узнаваемую) форму, к которой можно отныне свести свое творчество, чтобы окончательно превратить его в легко воспроизводимый бренд. Ибо с некоторых пор тринамики расползаются по всему свету с помощью помощников Пистолетто и его добровольных соратников, решивших выразить себя через участие в коллективных акциях и флешмобах. «Город искусства» (Città di arte), организованная Пистолетто художественная коммуна, работающая на территории выкупленной им фабрики, вполне осознанно строит по всему миру сеть объектов и событий, несущих людям благую весть о «Третьем рае», который проявляется именно через все эти чебурашкоподобные тринамики. Одна из последних акций такого рода делается художником совместно с Организацией Объединенных Наций. Судя по описаниям Пистолетто, это объект ленд-арта, в котором каждый камень символизирует страну, присоединившуюся к ООН.
«Третьим раем» Пистолетто занимается вот уже десять лет. Он считает, что именно сейчас пришло время для синтеза, снимающего противоречия между всевозможными противоположностями в жизни цивилизации, разных стран и каждого отдельно взятого человека. Наша жизнь, рассуждает Пистолетто, состоит из полярных начал: жизни и смерти, черного и белого, полезного и вредного, общего и частного, но только теперь обычный знак бесконечности можно заменить на триединую композицию, поместив в ее центр пространство для творческого синтеза, то есть гармонии. Первый рай — это природа, в которой человек рождается и с которой начинает бороться, как только приходит в себя. Второй рай — вся совокупность мировых артефактов, или же проявлений сотворенных человеком материальных явлений, входящих в противоречие с равнодушием природы. И вот теперь цивилизация доросла до совершенно нового этапа своего существования, в котором все противоречия могут быть сняты ценой постоянных творческих усилий, объединяющих и природу, и человечество.
«Мой символ, состоящий из трех кругов, — говорит Пистолетто, — вытекает из знака бесконечности, символизирующего нечто эфемерное, постоянно ускользающее. Бесконечностью нельзя обладать, бесконечность — это и есть свобода, возникающая из того, что противоречия снимаются и к ним добавляется третий, отныне главный элемент — центральное пространство синтеза, то есть творения. Это происходит примерно как сочетание „мужского“ и „женского“, в результате взаимоотношений которых рождается ребенок».
12 декабря 2012 года по календарю майя должен был наступить конец света. Пистолетто предлагает назначить этот день не последними сутками привычной нам картины мира, но первым днем подъема и возрождения, началом третьей стадии развития цивилизации. Именно поэтому он предлагает воспользоваться своими тринамиками («я не продаю, но раздаю их, и каждый, если, конечно, разделяет мои взгляды и если ему близка моя теория нового ренессанса, может сделать в рамках „Третьего рая“ что-то свое, записавшись на сайте „Города искусств“ в нашу программу»), чтобы возрождение стало как можно массовее и масштабнее.
«Просто таким образом у нас возникает цель, к которой отныне можно стремиться. У нас появляется работа, касающаяся каждого, — создание новой реальности, возникающей меж всех противоположностей. Созидание — это создание того, чего не было раньше, поэтому-то теперь оно касается не только искусства, нынешняя ситуация XXI века каждому позволяет стать творческой единицей и сделать что-то важное для общего развития. Свобода, обрушившаяся на нас в последнее время, мир не изменила, так как она граничит с безответственностью. Свобода помогла только художникам, которые перестали, перестают быть рабами (рынка? — TANR), становятся совершенно автономными (никому не нужными? — TANR). Правда, сейчас мы снова скатываемся в тотальную закрепощенность, так как свобода не может быть безответственна. С раннего детства нужно воспитывать ответственных (читай: творчески активных, самостоятельно мыслящих. — TANR) людей, чтобы они не воевали и не занимались воспроизводством уже существующего, но на практике, а не в теории творили новый, более гармоничный мир».
Про теорию, кстати, было много вопросов из зала. Сразу несколько слушателей спросили о связи «Третьего рая» с восточными духовными практиками, от влияния которых художник не отказался, хотя и сказал, что «искусство отличается от религии своей принципиальной открытостью и отсутствием догм, искусство — это духовность вне норм» и ограничений. Мне же показалось, что нынешние идеи Пистолетто близки не дзену и не стихийному экуменизму, но позднему Юрию Лотману, периода «Культуры и взрыва». Именно в этой, последней своей книге 1992 года основатель Тартуско-московской семиотической школы, всю жизнь работавший с бинарными оппозициями, объясняет все российские беды именно борьбой и единством противоположностей. По Лотману, важно не впадать в крайности, отказаться от неизбывного русского дуализма, постоянно вырождающегося в отрицание отрицания, разрушающего то, что было раньше. Именно в «Культуре и взрыве» Лотман предлагает перейти к тринарной системе мировосприятия, обеспечивающей, по его мнению, идею преемственности, позволяющей западным странам накапливать культурные и материальные богатства, а не пускать их в постоянный расход.
Вот и Микеланджело Пистолетто считает, что своими бесконечно размножающимися тринамиками, совокупность которых составляет «Третий рай», трансформирует утопию в реальность, пытаясь изменить социальное пространство. Развивает идею университета идеи и строит тринамики по городам и весям. Именно поэтому Пистолетто так интересна Шестая Московская биеннале, принципиально незаконченная, постоянно становящаяся, предельно утопическая в нынешней российской политической реальности. «Процесс» на этой биеннале заменяет «результат», что, по Ихабу Хассану, является одним из основных свойств постмодернистской парадигмы.
Кто-то из публики задал мэтру вопрос, изменил ли его многодельный, многосоставный проект хоть что-то в сегодняшнем мире и в сознании людей. Микеланджело Пистолетто ответил твердым «да», хотя примеров такого изменения привести не смог. Случайно или нет, но именно этим вопросом из зала лекция мэтра закончилась, плавно перейдя в автограф-сессию.
