Герой новой выставки в Музее русского импрессионизма не слишком известен широкой публике, хотя полузабытым художником его тоже не назовешь. Живопись Александра Савинова (1881–1942) ценят знатоки, его работы время от времени участвуют в музейных проектах (скажем, в недавних «Ликах модерна» в Третьяковке). А еще это имя нередко упоминается в литературе, посвященной «Голубой розе». Нет, Савинов не состоял в знаменитом объединении, но был соучеником Павла Кузнецова, Александра Матвеева, Петра Уткина по Боголюбовскому училищу в Саратове — и во многом их единомышленником. Он тоже увлекался в юности символизмом, боготворил Михаила Врубеля и испытывал влияние Виктора Борисова-Мусатова. Потому и причислен к саратовской школе, хотя как профессионал сформировался все же позднее — в Петербурге, в Академии художеств, а затем в Европе.
Наследие Александра Савинова не так уж велико по объему. Часть его сгинула в блокадном Ленинграде после смерти художника, но даже и в целом оно было отнюдь не гигантским. Случались периоды, когда Савинов почти не занимался станковой живописью. Например, в середине 1910-х, при длительной работе над оформлением церкви, построенной Алексеем Щусевым по заказу промышленника Павла Харитоненко в Натальевке, его харьковском поместье. Еще более протяженным оказался перерыв, связанный с преподаванием в 1920–1930-е годы в реформированной Академии художеств, где Савинов одно время занимал должность проректора. Оттуда его изгнали в 1937-м за приобщение студентов к «политически вредному формализму». И он вернулся к собственной живописи — правда, этот отрезок его биографии оказался недолгим.
«Мы столкнулись с тем, что многие произведения Савинова находятся сейчас не в лучшем состоянии, — рассказала куратор выставки Анастасия Винокурова. — Возможно, художник допускал некоторые технологические нарушения в процессе работы. Состояние сохранности ряда вещей создало нам ограничения при отборе экспонатов». Частичным решением проблемы стало издание каталога, куда включены и те работы, которые их владельцы не рискнули отпустить на «гастроли». Тем не менее выставка получилась максимально представительной: произведения для нее предоставили 18 российских музеев, а также галеристы и частные собиратели из Москвы и Петербурга.
Тон экспозиции, по словам Анастасии Винокуровой, задает панно «Купальщицы в апельсиновой и оливковой рощице» (1909–1911), написанное Савиновым в Италии. Но немало здесь и ранних саратовских, и петербургско-ленинградских работ, включая полотна «В парке культуры» и «Детская площадка» рубежа 1930–1940-х. В конце жизни художник честно пытался хоть как-то соответствовать соцреалистическим установкам, но все равно получалось «формалистическое эстетство».
В компанию к Савинову устроители выставки подобрали таких же эстетов — и земляков при этом. Спецпроект, размещенный на третьем этаже музея, представляет собой обзор творчества Виктора Борисова-Мусатова, Алексея Карёва, Кузьмы Петрова-Водкина и упомянутых выше «голуборозовцев». «Мы хотели показать Савинова именно в этом кругу, — объясняет Анастасия Винокурова. — Интересно, что у самого Александра Ивановича, когда он снова, уже после революции, некоторое время жил в родном городе, появилась идея сделать выставку художников саратовской школы. Он думал тогда об этой школе, главой которой считал Борисова-Мусатова». Теперь уже тут, на выставке в Москве, они все и встретились.
Музей русского импрессионизма
«Александр Савинов. Миражи»
Спецпроект «Миражи. Саратовская школа»
До 22 января 2023
