Русская версия американской мечты: всем художественным миром за океан!

Жанр выставки-реконструкции, воссоздающей какую-нибудь знаменитую экспозицию из прошлого, вроде бы чрезвычайно прост. Мол, тут и придумывать ничего не нужно, все давно уже придумано, лишь бери и повторяй по образцу. Но на практике подобные проекты обычно испытывают множество трудностей — от исследовательских до логистических и финансовых. Не стала исключением и выставка «Другие берега. Русское искусство в Нью-Йорке. 1924», проходящая сейчас в Москве в Музее русского импрессионизма (до 16 января). Только на поиски ее потенциальных экспонатов пришлось потратить год с лишним, а еще больше усилий понадобилось, чтобы собрать хоть часть из них в едином пространстве. Пандемийная реальность успеху проекта тоже не способствовала. Тем не менее он реализован — и сопровожден каталогом.

Важная особенность издания состоит в том, что охваченный в нем материал гораздо шире представленного на московской выставке, хотя и он не исчерпывает перечня работ, показанных почти столетие назад на выставке нью-йоркской. Абсолютный результат тут вообще едва ли достижим: в заокеанской гастроли приняли тогда участие почти 1,5 тыс. произведений живописи, графики, скульптуры и декоративно-прикладного искусства, авторами которых была примерно сотня художников. И проблема не только в большом количестве имен и названий. «Выставка русского искусства» в Нью-Йорке изначально замышлялась как сугубо коммерческое предприятие, и при всех неурядицах, которые ей сопутствовали, она все же привела к серии продаж (по итогам североамериканского тура было продано 91 произведение на сумму $45 тыс. — не нынешних, а тогдашних долларов). Некоторые приобретатели были хорошо всем известны, причем по обе стороны Атлантики — например, Сергей Рахманинов и Федор Шаляпин — однако многие произведения ушли в неведомые руки, и проследить их дальнейшую судьбу не всегда возможно. А ряд работ до сих пор и вовсе не удалось с уверенностью идентифицировать. В этом смысле исследование, проведенное Музеем русского импрессионизма, можно расценивать как разведку боем.

Тем не менее история вопроса изучена неплохо. Она изложена в двух центральных статьях каталога, написанных куратором выставки Ольгой Юкиной и знаменитым Джоном Боултом, профессором Университета Южной Калифорнии, специалистом по русской культуре XX века. Если в первом случае преобладает взгляд с российской стороны, условно говоря «с нашего берега», то обзор Боулта основан преимущественно на американских источниках. Пересечения сюжетных линий при таком подходе неизбежны, что даже интереснее.

В частности, там и там рассматривается вопрос о роли советского государства в организации выставки. Ответ у обоих авторов сходен: роль эта была минимальной, хотя большевистская власть не преминула заключить с оргкомитетом договор, по которому государству причиталось 10% от доходов проекта, и к тому же отправила в Америку двух своих представителей, не имевших особых полномочий, но стремившихся порулить процессом. Отчасти это им удалось на финальной стадии, но к триумфу не привело.

Сама же по себе та инициатива была откровенно частной и политически не окрашенной. Идея зародилась у художника Сергея Виноградова и коллекционера, врача Ивана Трояновского, ее поддержали Иван Сытин, легендарный книгоиздатель, и Владимир фон Мекк, живописец-любитель и меценат. С 1922 года проект постепенно обрастал сторонниками и активистами (подключились, в частности, Игорь Грабарь и Константин Сомов), в Москве и Петрограде возникли соответствующие оргкомитеты. Интерес к начинанию проявили некоторые художники-эмигранты. Желая снять упреки в экзотичности своей затеи, устроители так объясняли выбор пункта назначения: «Америка меньше всех других стран пострадала от великой войны и потому больше других государств сохранила покупательную способность художественных произведений». Этот тезис, правда, оказался умозрительным, и размашистые бизнес-планы провалились. Джон Боулт в статье «Русское искусство захватило всю страну» называет выставку «рискованным и авантюрным предприятием».

Заокеанская одиссея продлилась в общей сложности три года. В декабре 1923-го представители оргкомитета выдвинулись из России в западном направлении. Изначальной выставкой в Нью-Йорке, проходившей в марте — апреле 1924 года в залах на 12-м этаже Большого Центрального дворца (теперь уже снесенного), дело не ограничилось. Чтобы избежать финансового краха, решено было разделить произведения на две автономные подборки и отправить их в турне по городам Среднего Запада, Калифорнии и даже Канады. Лишь в январе 1927-го непроданные произведения вернулись обратно в Москву, их раздали авторам. Из участников оргкомитета в Советскую Россию возвратились тоже не все. Словом, реализация проекта сопровождалась бесчисленными перипетиями (вплоть до чудом избегнутого землетрясения в Санта-Барбаре), рассказам о которых в числе прочего посвящены две упомянутые публикации, а также очерк Эдварда Касинца.

Несмотря на не самые выдающиеся коммерческие успехи, русская выставка 1924 года в США оставила заметный след в истории. Причем она не была авангардной — скорее, даже ретроспективной и ностальгической: на ней было множество работ, датированных дореволюционными временами, а среди участников преобладали члены «Мира искусства» и Союза русских художников, то есть отнюдь не радикалы-новаторы. И все же состав ее оказался весьма сильным. Не обошлось и без произведений, впоследствии ставших хрестоматийными — не в Америке, разумеется. На выставке-реконструкции отсутствуют некоторые знаковые вещи из музеев, как, например, «Портрет Анны Андреевны Ахматовой» (1922) Кузьмы Петрова-Водкина из ГРМ, но в каталоге они воспроизведены. Репродукций, помеченных звездочкой (что маркирует отсутствие экспонатов на московской выставке), здесь не меньше половины. А еще в каталог включено специальное приложение, где приведены архивные изображения тех работ, которые еще только предстоит разыскать где-то на просторах как минимум двух континентов.