18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.

Общая гордость: Ротшильды вчера, сегодня, завтра

Джейкоб, лорд Ротшильд, один из крупнейших благотворителей английских музеев, как по продолжительности своей деятельности, так и по масштабу пожертвований, рассказал The Art Newspaper о том, как он управляет семейной коллекцией в родовом поместье Уоддесдон, несмотря на то, что ныне оно принадлежит Национальному благотворительному фонду объектов культурного, исторического и природного наследия страны (National Trust)

В Британском музее при поддержке архитектурного бюро Стэнтона Уильямса и Фонда Ротшильдов сегодня вновь демонстрируется единственный в Великобритании кабинет редкостей, сокровища фамильного поместья Ротшильдов Уоддесдон в графстве Бакингемшир. Джейкобу, лорду Ротшильду (род. 1936), первому председателю фонда Heritage Lottery Fund, хорошо известна система управления британскими музеями; за его плечами председательство в попечительском совете Национальной галереи в Лондоне и работа над проектом по превращению в выставочное пространство для широкой публики лондонского особняка Сомерсет-Хаус. Немало времени он посвящает и родовому гнезду — Уоддесдону.

Вы можете назвать свое первое произведение искусства?

Моя бабушка, Мэри Хатчинсон, подарила мне небольшую картину художника Симона Бюсси с изображением колибри. Мне было тогда девять лет, и с тех пор вот уже 70 лет я собираю произведения Бюсси, теперь у меня их 76.

Что важнее — искусство или природа?

Ну, это все равно что спросить, хотите ли вы быть глухим или немым. Я считаю, что жизнь обеднела бы как без одного, так и без другого. Возможно, я бы все-таки предпочел произведения искусства — скрепя сердце.

Вы посвятили себя развитию наследия Ротшильдов. Почему?

Обязанности заботиться об Уоддесдоне и крупный фонд, который выделяет средства на деятельность в Израиле, мне достались по наследству. В Израиле, там, где моя семья жила на протяжении 100 лет, мы многое сделали в области образования, сохранения памятников культуры, арабо-израильского сотрудничества. Мы построили здания Верховного суда, Национальной библиотеки и поддерживаем финансово Музей Израиля.

Коллекцией Уоддесдона заниматься сложно, потому что она очень большая, тем не менее мы ее пополняем. Кстати, самая слабая ее часть — французская живопись, а самая сильная — собрание мебели и фарфора, поэтому мы добавили в нее Шардена, две картины Панини, посвященные празднеству в честь рождения дофина (они прекрасно сочетаются с двумя большими полотнами Гварди), и несколько более современных приобретений, в том числе пару замечательных произведения Лажу.

Уоддесдон был передан в Национальный благотворительный фонд объектов культурного, исторического и природного наследия, тем не менее вы управляете им, и на очень высоком уровне.

Мы получили его обратно в аренду, в доме остается очень много произведений искусства, принадлежащих нашей семье. Но, наверное, самое главное — это то, что мы финансируем его содержание. Фонд оказывает нам различную поддержку, но мы самостоятельно управляем домом, и мне кажется, в фонде довольны тем, как мы это делаем.

Собираетесь ли вы вернуть дому атмосферу его золотого века, периода роскоши, которую старинные особняки сегодня утратили: богатые ковры, цветы и так далее?

Первый этаж остался почти без изменений, только теперь он лучше освещен, усовершенствовано то, что связано с хранением произведений, и там есть Интернет для образовательных целей. Второй этаж теперь выглядит совсем иначе, там мы показываем свои новые приобретения, например французский серебряный сервиз, изготовленный для курфюрста Ганновера, будущего короля Великобритании (Георга III. — TAN). Он надеялся перевезти этот сервиз в Англию, но Ганновер оккупировала Пруссия и сервиз спрятали. Позднее его откопали, и одна его часть была куплена моими французскими кузенами, а другая — моим другом магнатом Керри Пакером. Его семья пользовалась сервизом лишь один раз за 16 лет, когда их дочь выходила замуж. Потом Керри заболел и продал его мне.

Еще одно значительное приобретение досталось мне от покойного кузена Джимми де Ротшильда, которого не очень-то интересовали произведения искусства и который уехал из Франции в связи с делом Дрейфуса. Он хотел сохранить в памяти лица своих родных и друзей, которые остались во Франции, поэтому пошел на Бонд-стрит и спросил у первого попавшегося дилера, кто может написать их портреты. Ему ответили, что Леон Бакст, работавший тогда над балетом «Спящая красавица» для Дягилева, возможно, захочет написать портреты близких Джимми, изобразив их в образах героев этой сказки. Джимми завещал эти картины Музею Израиля, но я подумал, что там они не будут востребованы, и выкупил их. Мы постоянно выкупаем то, что когда-то принадлежало семье.

Почему?

В начале 1800-х годов семья Ротшильдов жила в гетто, но уже через 40 лет она так разбогатела, что могла себе позволить строить и покупать. В XIX веке наш клан построил 44 здания по всей Европе и, наверное, был самым «всеядным» коллекционером со времен императора Рудольфа II (император Священной Римской империи, 1576–1612. — TAN).

И мне кажется очень важным, что одно из этих зданий до сих пор остается памятником моей семье и принимает публику, это единственное здание, куда приходят многочисленные посетители.

Барон Эдмон де Ротшильд, живший во Франции, был, вероятно, самым крупным коллекционером из всей семьи. Он начал составлять свое собрание, когда ему было восемь лет, и пополнял его почти каждый день до самой смерти. У него было трое детей, поэтому одна треть коллекции отошла его сыну Морису, жившему в Преньи неподалеку от Женевы, вторая — родственнице из Цюриха, которая завещала своих постимпрессионистов Музею Израиля, а еще одну треть перевезли сюда, в коллекцию барона Фердинанда Ротшильда, [при котором был построен особняк Уоддесдон].

Сейчас вы обратились к современному искусству — от дизайнерских цветочных клумб до специально заказанных произведений. Как продвигается работа в этом направлении?

Я думаю, важно делать что-то для времени, в котором живешь. От этого бывает и большая выгода. Последнее мое приобретение — работы Жоаны Вашконселуш, которая сделала две башни из бутылок из-под шампанского в Версале, более популярные у посетителей, чем выставка Кунса. Я предложил ей сделать для нас такие же башни из 1,2 тыс. винных бутылок Château Lafite-Rothschild (этой маркой мы частично владеем). Теперь они стоят рядом с домом на месте пары прежних скучных канделябров. Они будут там пять лет. В самом доме есть картины, написанные Люсьеном Фрейдом, которому я позировал в течение трех лет; моя жена приятельствовала с Майклом Эндрюсом, и у нас есть написанный им ее портрет. А однажды мне позвонил Дэвид Хокни и спросил: «С кем вы связаны родственными узами? Я пишу совместные портреты родственников». Я ответил: «С моей дочерью Ханной». Так что он написал нас вдвоем.

На территории поместья мы возвели два новых здания и надеемся построить третье. Первым был архив, Уиндмилл-Хилл, спроектированный Стивеном Маршаллом, самым молодым шотландским архитектором. Я считаю эту постройку очень удачной, там можно размещать произведения современного искусства; а рядом, в поле стоит замечательная работа Сары Лукас, изображающая лошадь, запряженную в телегу с дынями. Нетипично для нее, потому что это увеличенная копия маленькой статуэтки, стоявшей в буфете ее бабушки. Мы также сотрудничаем с художником-керамистом Эдмундом де Ваалем, которому нравится работать в Уоддесдоне: мы оба получили образование в Вене и в какой-то степени близки с ним по духу. Я дружу с Анишем Капуром — он создал для нас одну из своих многочисленных зеркальных скульптур. И есть люди, которыми мы просто восхищаемся, такие как Беатрис Караччоло, которая сделала для нас несколько потрясающих фотографий: она окунула их в кислотный раствор, и теперь они просто великолепны.

Еще одно новое здание — Флинт-Хаус, спроектированный молодым архитектором Шарлоттой Скин Кэтлинг, его образ навеян виллой Малапарте на Капри; Королевский институт британских архитекторов (RIBA) назвал его «зданием года» в Южной Англии. Ротшильды XIX столетия, кроме прочего, были известны своими образцовыми сельскими постройками, и мы хотим продолжать эту традицию современными строительными проектами для Уоддесдона.

Каким образом кабинет редкостей из Уоддесдона оказался в Британском музее?

Это единственное, что ушло из дома. На протяжении 125 лет здесь ничего не менялось, пока не появился я и все больше предметов не стали пополнять коллекцию по праву наследования, поскольку Ротшильды обычно роднились со своими кузенами.

Сокровища были выставлены в курительной комнате — это было началом кабинета редкостей, которые стал собирать отец Фердинанда Ансельм. Фердинанд не ладил с отцом, поэтому не был уверен, что кабинет отойдет ему, хотя и пополнил эту коллекцию. Он входил в попечительский совет Британского музея, и его председатель, медиевист Огаст Уолластон Фрэнкс, убедил его завещать коллекцию музею на условиях, что она будет храниться как единое целое в одном месте — кстати, отсюда вопрос, стоит ли соглашаться на условия, которые типичны для США, но не для Великобритании. Тогдашнему директору музея не очень-то нравились эти условия, поэтому коллекция где-то некоторое время пылилась, и в конце концов ее разместили в очень неудачном месте на втором этаже. Помнится, госпожа Джеймс де Ротшильд звонила мне и говорила: «Мне кажется, они не исполняют завещания». Я поговорил с музеем, и они поместили коллекцию в место получше, но все-таки на втором этаже.

А недавно я попросил директора Нила Макгрегора предоставить нам более удобную галерею, и нам повезло: дали замечательный зал прямо около входа. Появилась прекрасная возможность показывать произведения искусства в современном освещении и с помощью современных приборов. Например, на витрине было сложно рассмотреть 100 резных фигурок из орехового дерева, но благодаря современной технике сегодня можно увидеть их во всех деталях.

Теперь мы мечтаем перестроить, опять же с архитектурным бюро Стэнтона Уильямса, восточное крыло Уоддесдона, в котором сейчас сплошные кухни и коридоры, и превратить его в выставочное и исследовательское пространство, а коммерческие службы перевести в конюшни. Но переделка этого пространства завершится уже после моей смерти. Моя цель — оставить Уоддесдон в полном порядке, чтобы здесь можно было заниматься интересными вещами, и дать возможность существовать поместью и дальше.

А следующее поколение?

Мой сын Нэт работает самостоятельно и живет за границей; он любит искусство, но не интересуется этим домом. Мое дело продолжит дочь Ханна. Сейчас она руководит Национальной галереей, очень увлечена искусством. Запомните, женщины играют огромную роль; Элис, жена Джимми, прекрасно управлялась с Уоддесдоном и руководила его передачей в Национальный фонд.

Крис Деркон, покидающий свой пост директора Тейт Модерн, как-то сказал, что мир искусства настолько пропитан экономическими интересами, что он боится за его будущее. Заметили ли вы подобную порчу нравов на протяжении своей жизни?

Не в тех институциях, с которыми я связан, но современную художественную круговерть я считаю тяжелой. Я не очень хорошо ее понимаю; у меня нет времени разъезжать по художественным ярмаркам и высматривать, что там есть. Я занят бизнесом; в конце концов, именно он дает мне возможность успешно управлять Уоддесдоном. И хотя меня немного беспокоит коммерциализация современного мира искусства, я все еще могу себе позволить покупать старых мастеров, за исключением великих имен, конечно.

Считаете ли вы, что власти не понимают значения наших художественных институций или же нынешнее сокращение их финансирования неизбежно и верно?

Если бы я был министром по вопросам искусства, я бы яростно отстаивал увеличение финансирования. Думаю, музеи заслужили это, им нужны деньги, чтобы заниматься своими коллекциями. Они могут или урезать расходы, что сильно деморализует, или энергичнее заниматься сбором средств, фандрайзингом. Американские музеи почти полностью зависят от частного финансирования, но они гораздо богаче, и люди, которые дают деньги, могут диктовать свои условия, поэтому следует быть всегда начеку. Некоторым небольшим музеям, возможно, стоит ввести входную плату, если их бюджеты будут урезать и далее, но я надеюсь, что этого не случится.

Не хотите ли вы сказать несколько слов о текущей политике Израиля?

Все мы знаем, что на Ближнем Востоке сложилась непростая ситуация, как внутри Израиля со всеми его либералами, переселенцами, ортодоксами, неверующими, так и за его пределами: Сирия, ИГИЛ, сектор Газа, Египет, Иран и ядерная проблема, распри между суннитами и шиитами. Люди должны понимать, с какими трудностями сталкивается Израиль.

Самое читаемое:
1
Пушкинский музей объявил о ребрендинге
Логотип и фирменный стиль ГМИИ им. А.С.Пушкина обновились через 12 лет после предыдущего ребрендинга. Визуальный стиль музея разработан агентством «Супрематика»
17.09.2024
Пушкинский музей объявил о ребрендинге
2
В лавовом туннеле в Саудовской Аравии нашли редкие образцы древнего искусства
Археологи делают вывод, что причудливые природные убежища использовались людьми 5–7 тыс. лет назад — правда, не в качестве жилища, а как перевалочные пункты. Наскальные рисунки помогают пролить свет на многие доисторические обстоятельства
25.09.2024
В лавовом туннеле в Саудовской Аравии нашли редкие образцы древнего искусства
3
Пушкинский продолжает возвращать экспозицию к «новому старому» виду
Реэкспозиция, начавшаяся весной этого года, в своих контурах восстанавливает развеску в залах ГМИИ, существовавшую десятилетия. Осенью пришел черед залов итальянского и голландского искусства на первом этаже
23.09.2024
Пушкинский продолжает возвращать экспозицию к «новому старому» виду
4
«Вы должны ходить по краю»: умерла Ребекка Хорн
Немецкая художница, скончавшаяся в возрасте 80 лет, прославилась новаторскими концептуальными исследованиями человеческого тела в скульптурах, фильмах, перформансах и фотографиях
09.09.2024
«Вы должны ходить по краю»: умерла Ребекка Хорн
5
«Гараж» впервые показывает свою коллекцию
Музей «Гараж» представил коллекцию советского и российского искусства 1980–2020-х годов в проекте «Открытое хранение. Пролог». Тут можно найти работы разных жанров — от больших инсталляций до «книги художника»
18.09.2024
«Гараж» впервые показывает свою коллекцию
6
Цирк, да и не только: что ждет легендарное здание на Воробьевых горах
Среди условий конкурса на новую архитектурную концепцию Большого Московского цирка значится увеличение площади объекта с нынешних 3 тыс. кв. м до 80 тыс. Приведет ли это к исчезновению уже существующего сооружения, пока неизвестно
23.09.2024
Цирк, да и не только: что ждет легендарное здание на Воробьевых горах
7
Сергей Коненков: место на пьедестале
150-летие скульптора Сергея Коненкова заставляет пристальнее всмотреться в его богатую крутыми поворотами и тайнами биографию и по-новому оценить работы
26.09.2024
Сергей Коненков: место на пьедестале
Подписаться на газету

Сетевое издание theartnewspaper.ru
Свидетельство о регистрации СМИ: Эл № ФС77-69509 от 25 апреля 2017 года.
Выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Учредитель и издатель ООО «ДЕФИ»
info@theartnewspaper.ru | +7-495-514-00-16

Главный редактор Орлова М.В.

2012-2024 © The Art Newspaper Russia. Все права защищены. Перепечатка и цитирование текстов на материальных носителях или в электронном виде возможна только с указанием источника.

18+