Выход в свет этой изящной книжицы карманного формата вызывает недоумение по разным причинам. Имя Георга Зиммеля (1858–1918), немецкого социолога, одного из представителей «философии жизни», некогда популярного и в России (его за «абстрактность» и «ненаучность» пожурил даже молодой Ленин), сегодня известно лишь специалистам. А его искусствоведческие опыты вообще хорошо забыты. Впрочем, объемный том работ Зиммеля по философии культуры полтора года назад был выпущен Центром гуманитарных инициатив, чего для интересующихся вполне достаточно. Так что сначала непонятно, к чему нужно было воспроизводить три коротких и необязательных эссе из немецкого сборника 1922 года. Причем воспроизводить без всяких редакторских объяснений: в книге есть добротные примечания, но они комментируют сами тексты.
Рим. Флоренция. Венеция продолжают серию Varia, в которой прежде печатались работы Валерия Подороги, Джорджо Агамбена или Ханны Арендт — мыслителей, которых трудно упрекнуть в идеализме. А тексты Зиммеля «фонят» от переизбытка выражений вроде «божественный замысел», «непосредственная жизненность», «внутренняя родина», «тягучий сон души», вполне органичных для миросозерцания философа, но трогательно архаичных.
Эти его эссе и не претендуют на философический академизм. Они написаны в «психологическом состоянии наслаждения» от Рима с Флоренцией и с нескрываемым презрением к Венеции, «искусственной» и «лживой». Это поэмы, а не «эстетический анализ» (таков подзаголовок Рима, хотя в самом тексте есть более точное определение — «душевно-эстетический»). И тем более это не путеводитель. Зиммель не описывает историю городов, их архитектуру или топографическую конкретику, а слово «достопримечательности» в его устах — страшное ругательство. Турист, тупо глазеющий по сторонам, но не видящий целого за частностями, — «приземленный обыватель», а автор обращается к носителю «мыслящего сознания», подразумевая прежде всего себя самого.
Только существо с тонкой организацией увидит в Риме «единство разнообразия», снимающее дихотомию «раньше-позже», а во Флоренции — «единение природы и культуры». Именно эти единства и есть атрибуты подлинной жизни. В то время как в Венеции «видимость притязает на жизнь и полноту», не имея никакого «живого смысла» и превращая город в морок. Венецианским впечатлениям Зиммеля позавидовал бы сам Жан Бодрийяр c его теорией симулякров! Эти филиппики делают эссе Венеция по-своему актуальным.
Рим. Флоренция. Венеция. Зиммель Г. М.: Издательство Грюндриссе, 2014. 96 с.
