Для большинства из нас, кроме специалистов, общая панорама русского искусства XVIII века теряется в некоторой дымке. Мы знаем отдельные вехи, которые, будто верстовые столбы, виднеются в тумане. Это имена художников: Иван Никитин, Алексей Антропов, Федор Рокотов, Владимир Боровиковский… Однако что именно происходило в русской художественной жизни галантного столетия, какие подводные течения ею управляли и из чего состоял «подлесок», рисуется в воображении смутно, в отличие от эпохи передвижников или Серебряного века. Монография Риммы Байбуровой «Без добрых дел блаженства нет…», озаглавленная строкой из оды Гавриила Державина на смерть Ивана Бецкого, президента Императорской академии художеств (ИАХ), содержит много любопытных фактов, заполняющих эту лакуну.
В книге с подзаголовком «Просветительская деятельность Академии художеств в XVIII веке» рассказывается даже не конкретно о просветительстве, а обо всей публичной деятельности, в которой обычно закрытая ИАХ открывалась городу. Что могли получить от нее люди, не воспитанники и не студенты? Горожанин XVIII века, оказывается, мог посещать библиотеку; также там проходили публичные лекции, печатались книги. Регулярно устраивались аукционы, на которых академия продавала «излишки» — произведения искусства, создаваемые в процессе обучения: рисунки, гравюры, картины и скульптуры. Это был экономный способ украсить средний дом того времени. Работы более высокого уровня, картины пенсионеров и академиков, а также произведения старых европейских мастеров, пожертвованные меценатами (в первую очередь Иваном Шуваловым), позволили создать музей — второй в Петербурге после Кунсткамеры.
Почти половину этой небольшой и прекрасно изданной книги составляет рассказ о двух публичных выставках, происходивших в 1766 и 1770 годах. Академия ежегодно устраивала отчетные экспозиции, однако печатных каталогов со списком произведений за весь XVIII век сохранилось всего два, причем в единичных экземплярах. Анализ списков помогает понять, из чего в целом складывалась художественная жизнь в ту эпоху. И увидеть, что за пределами ИАХ никаких мастеров практически и не существовало, что почти всему нашему искусству XVIII века мы обязаны программной, упорно, дотошно насаждаемой государственной политике.
Увы, именно в этой главе мы находим и основной недостаток книги: автор — специалист по архитектуре, а отнюдь не по живописи — зачем-то, не имея никаких письменных источников, пытается вообразить, как реагировала публика на картины с изображениями античных богов, и полностью отказывает посетителям выставок в каком-либо образовании. Хотя очевидно, что на недолгие отчетные выставки ИАХ приходила в первую очередь придворная и интеллектуальная элита, а не кучера с кухарками.
При этом книга наполнена любопытными фактами, почерпнутыми из редких архивных документов. Она весьма логично и последовательно, хоть и кратко, разворачивает перед читателем картину закулисной, но при этом весьма важной деятельности академии. А обширное приложение состоит из ряда полезных историкам документов, публикуемых впервые: уставов, регламентов и указов, регулировавших работу ИАХ. И пока у нас нет книги вроде «Повседневная жизнь русских художников в Петербурге в XVIII веке», книга Байбуровой служит еще одним кирпичиком, из которых образ этой повседневности в голове читателя может сложиться.
