Создавая Art Deco

Словосочетание «ар-деко» так прочно вошло в обиход, мы так уверенно им называем красивые вещицы, созданные в промежутке между Первой и Второй мировыми войнами, что можно лишь изу­миться точности, с которой этот термин подошел к широкому диапазону предметов и явлений — от мебели и декора до украшений и одежды, полиграфического дизайна, стиля интерьеров, архитектуры. Всего-то два десятилетия, а по масштабу охвата этот стиль претендует на эпохальность, хотя за ним нет ни идеологии, ни властных амбиций. Экономический бум, лихие доходы, бурное потребление — этого оказалось достаточно, чтобы ар-деко утвердилось и как стиль, и как образ жизни в столь короткий срок. Вспомнить хотя бы роман Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби», опубликованный в 1925 году, — подробные описания интерьеров, одежды, украшений, напитков, угощений делают эту книгу наглядным пособием, гидом по стилю ар-деко и сильно облегчают работу костюмеров и реквизиторов при экранизациях.

Все куда сложнее и интереснее, когда дело доходит до исторических артефактов, до самих предметов, отвечающих за этот стиль. Стоит напомнить, что в 1920-е годы не было такого термина: в переводе с французского art déco — «декоративное искусство», то есть родовое понятие, разновидность художественной деятельности. И сам факт, что у этого яркого стиля, распространившегося не только на предметный дизайн и моду, но и на архитектуру, не было ни манифестов, ни теоретиков, лишний раз убеждает в том, насколько сильной была та тяга к удовольствиям и красивым вещам. Она не нуждалась ни в наставниках, ни в интерпретаторах — настоящая страсть.

Определенный стиль словом «ар-деко» стали обозначать лишь в 1960-е, на волне ностальгии по беспечности и куражу 1920-х — начала 1930-х годов. Тогда возник интерес к предметному миру той эпохи, вещи нашли свою нишу на антикварном рынке, появились на музейных выставках — так стала проясняться история ар-деко. Еще больший интерес к нему проявился на волне постмодернизма, обнаружившего немало сходства с тем временем, когда смешивались стили и этот буйный микс был самоценен, когда само понятие «хорошего вкуса» становилось синонимом косности, противоречило духу «ревущих 20-х». «Красиво только то, что удобно», — утверждала Габриель Шанель, и ее революция в моде 1920-х годов вмиг смела изысканную рукотворность, артистичность, богатство нарядов великого Поля Пуаре.

Стиль ар-деко кажется сотканным из противоречий: с одной стороны, ему приписывается «чистота форм», функциональность, современность — все то, что привнесено техническим прогрессом, а с другой — обилие дорогих материалов, обращенность к стилям прошлых эпох, включая классицистскую строгость в духе Людовика XVI, к образам древних культур — Египта, Греции, к восточной экзотике, вошедшей в моду благодаря балетам «Русских сезонов», к примитивному искусству (Африка стала модным маршрутом у богатых путешественников и кладезем диковинных материалов вроде эбенового дерева или крокодиловой кожи). А еще — общий авангардистский настрой эпохи, на который, несомненно, откликался новый вкус в декоративном искусстве: пластика африканской и иберийской скульптуры привела Пабло Пикассо к кубизму, чистоту форм и торжество цвета утверждало абстрактное искусство. 

Времена ар-деко ювелирный Дом Cartier встретил уже признанным лидером и новатором в своей области. Им управляли внуки основателя Луи-Франсуа Картье: Луи Жозеф, Пьер-Камиль и Жак-Теодуль. Как раз на период их правления пришлось мировое признание украшений Cartier, включая заказы от российского императорского двора. Братья умело распределили обязанности: Пьер и Жак занимались продвижением компании на новых рынках — в США, России, Индии, странах Персидского залива, а под художественным руководством Луи, обладавшего поразительным коммерческим чутьем, создавались сами украшения. В первое десятилетие ХХ века в пику другим ювелирам, уже присягнувшим стилю модерн, он решился повернуть ювелирное время вспять, к славному французскому прошлому, и воздать должное роскоши в духе XVIII века, времен короля Людовика XVI, — так появился знаменитый «стиль гирлянды», где в качестве основы впервые в ювелирной истории была использована платина, гибкость которой позволяла создавать почти невидимые оправы для бриллиантов. Стоит ли удивляться, что именно эти украшения, а вовсе не модернистские экзерсисы приглянулись королевским дворам, и вскоре от правителя Англии Эдварда VII французский ювелирный Дом получил комплимент: «Cartier — ювелир королей, король ювелиров»! 

После такого признания можно было пускаться и в творческие авантюры. Почти одновременно со «стилем гирлянды» появляются украшения строгих геометрических, даже абстрактных форм, украшения с необычными сочетаниями граненых и резных камней, с контрастом драгоценных и полудрагоценных материалов: оникса и рубина, жемчуга и турмалина. В этом буйном разноцветье — отзвук русских балетов и экзотических балов, однако, чтобы камням заиграть не только в украшениях, но и в аксессуарах вроде бонбоньерок, флаконов для нюхательной соли и портсигаров, нужны были неоспоримый вкус и техническая изощренность, которыми, безусловно, обладал Луи Картье.

В поисках вдохновения Луи обращался к музейным экспонатам и коллекциям. Так, дружба с хранителями Лувра способствовала появлению еще в 1913 году его коллекции экзотических украшений. Он представил их в виде выставки с почти академическим названием «Отобранные персидские, индийские и тибетские украшения, адаптированные к последней моде», показанной сначала в парижском бутике Cartier, а затем в Бостоне. Обращение к экзотическим культурам — одна из ярких черт стиля ар-деко. Интерес к далеким странам и древним цивилизациям подогревался и находками археологов: в самом начале века раскопки Кносского дворца на Крите явили миру крито-микенскую цивилизацию, а событием 1922 года стало открытие гробницы фараона Тутанхамона, спровоцировавшее новую волну египтомании и туристическое паломничество в Египет. Но и к этому событию Луи Картье уже был готов: украшения в египетском стиле он показывал еще на той выставке, адаптировавшей азиатские древности к последней моде.

Триумфом нового вкуса стала грандиозная Всемирная выставка современных декоративных и промышленных искусств, открывшаяся в Париже в 1925 году (из ее названия впоследствии и выделился термин «ар-деко»). На зрителя обрушивался небывалый ассортимент мебели, декора, посуды, тканей, одежды, украшений, а еще — готовых интерьеров и архитектурных проектов в натуральную величину. К этой выставке Дом Cartier подготовил очередное ноу-хау. В отличие от других ювелиров, Луи Картье решил не замыкаться на собственной профессии и показал драгоценности не рядом с витринами коллег в Гран-пале, а отдельно, в павильоне «Элегантность», рядом с одеждой главных парижских кутюрье: Мари и Марты Калло, Жанны Ланвен, Жанны Пакен, Поля Пуаре, Дома Worth. Пожалуй, в ювелирном искусстве Луи Картье уже давно не было равных, так что такой показ был не отступничеством, а признанием его исключительного места.

Каталоги той выставки, роскошно изданные (конечно же, в стиле ар-деко), — настоящая энциклопедия этого стиля, бесценный источник информации для историков искусства, а также для тех производителей люкса, которым удалось сохранить свое дело до сегодняшнего дня. Cartier как раз из таких легендарных марок.