Партнерство Государственного Эрмитажа и Дома Cartier длится не первый год. Начиная с 2016-го ювелирный бренд выбирает и помогает музею реставрировать предметы из его ювелирной коллекции. Этот выбор — арабская лампа или средневековый ларец, маршальский жезл или восточный ароматник — каждый раз не случаен. Дом Cartier внимательно изучает исторические стили и технологические находки всех эпох, чтобы их переосмыслить и найти в них вдохновение. Это сотрудничество с крупнейшим собранием лучших образцов мирового искусства для Cartier стало не только большой честью, но и огромной ответственностью.
Арабская лампа из горного хрусталя уникальна не только для Эрмитажа — аналогов ей нет и в мире. Необычная форма (сразу вспоминается волшебная лампа Аладдина) и изысканная резьба поражали воображение не только халифов Х–ХI веков, но и ренессансных аристократов — в XVI столетии итальянскими мастерами были сделаны новая подставка и золотая оправа с эмалями. Во время реставрации лампу разобрали, эмаль укрепили и восстановили все крепления.
Интерес мастеров Cartier к произведениям исламского искусства известен давно, однако тут все сложнее. В изделиях Cartier 1910-х годов появляется горный хрусталь. Как прежде арабские мастера вернули почти утраченную античную технику резьбы по твердому камню, так и ювелиры начала ХХ века вновь возродили древнее мастерство. Среди предметов из уникального собрания исторических изделий Cartier Collection, которые будут представлены на выставке в Эрмитаже, рядом с лампой можно будет увидеть подвеску 1912 года, украшенную двумя сапфировыми кабошонами в окружении бриллиантов и резного горного хрусталя, а также брошь в виде банта, созданную по особому заказу в 1913 году, которая поражает даже не столько резьбой, которой покрыт прозрачный горный хрусталь, сколько ощущением его пластичности в изгибах банта.
Восточное искусство было невероятно притягательным для европейского взгляда, служило символом роскоши — чуть избыточной, чуть варварской.
Золотой сосуд-ароматник для розовой воды, созданный в Индии в XVII веке, попал в Россию в 1739 году как дар иранского правителя Надир-шаха. Поверхность сосуда усыпана рубинами и изумрудами, самые большие из которых покрыты резьбой. Камни закреплены только на смолу — эту особенность выяснили при реставрации, поэтому ароматник нельзя ни мочить, ни нагревать. Красно-зеленая гамма характерна для могольского ювелирного искусства, и столетия спустя ее использовали мастера Cartier. Рядом с ароматником будет выставлено уникальное ожерелье 1928 года в индийском стиле — на шелковом шнуре, с изобильными драгоценными камнями, включая резные рубины, изумруды и нефрит. Не обойтись было и без главной в разделе резных камней коллекции Tutti Frutti. Она будет представлена браслетом и серьгами конца 1920-х с изысканным флоральным мотивом.
Европейские средневековые мотивы, использование драгоценных камней огранки «кабошон», сочетание в одном предмете многих, казалось бы, несочетающихся техник и приемов делают некоторые произведения Cartier поражающими взгляд и вневременными. Что общего между подвеской в форме готического пинакля 1900 года и портсигаром 1947 года, футуристическим, усыпанным рубинами, сапфирами и изумрудами? Они удивляют так же, как ларец Ядвиги Ягеллонки, польской принцессы и литовской княжны из рода Ягеллонов, дочери польского короля Сигизмунда I.
Ларец был выбран объектом партнерства Эрмитажа и Cartier в 2018 году, и реставрация буквально преобразила его. Таких предметов сохранилось очень мало: в XVI веке, когда был сделан ларец, чуть вещь выходила из моды, как камни вынимали и вставляли в новые изделия, а металл переплавляли. Реставрация и изучение ларца показали, что при его создании использовали камеи, подвески и другие детали разных мастеров и разного времени. Сундучок является энциклопедией средневекового ювелирного дела. Именно это и заставило специалистов Cartier, которые трепетно относятся к наследию прошлого, уделить ему внимание.
При взгляде на фельдмаршальский жезл, изготовленный петербургским ювелиром Юлиусом Кейбелем в 1878 году для Александра II, портсигар из розового и желтого золота и изысканную пудреницу с бриллиантами Cartier начала ХХ века, украшенные эмалями и орлами, сомнений в объединяющем мотиве не возникает — это русские ювелирные традиции рубежа XIX–XX веков. Cartier и Россия всегда были связаны очень тесно, а выбор жезла для совместного проекта напоминает о важных персонах и событиях: о поездке Пьера Картье в Россию и о роли в этом княгини Марии Павловны, невестки Александра II, верной клиентки Дома.
Для партнерства Эрмитажа и Cartier в 2020 году был выбран кабинет с часами мастера Иоганна Валентина Геверса, изготовленный в Германии в 1700–1705 годах. Посетители выставки в феврале смогут первыми увидеть этот уникальный предмет, преображенный реставрацией. Шкафчик-кабинет почти метровой высоты украшен серебром, черепаховым панцирем и слоновой костью, на его створках — живописные миниатюры на библейские мотивы, а верхняя часть — роскошная, как барочный дворец, — это часы. Кабинет когда-то был частью приданого Марии Яковлевны Строгановой, а для Cartier он важен как обобщающий символ — европейских традиций и российского наследия. Рядом на выставке расположатся поистине уникальные изделия Cartier. К примеру, настольные часы с рамкой для фотографий, купленные королевой Александрой, женой Эдуарда VII, и парюра с гребнем, украшенная аметистами.
Выставка должна показать, сколько тайн может раскрыть каждый из предметов и сколько между ними сложных и интересных связей.
Михаил Пиотровский
Директор Государственного Эрмитажа
«Мы высоко ценим наше сотрудничество с Домом Cartier. Живое ювелирное дело — это часть того, что Эрмитаж показывает, изучает и реставрирует. Сотрудничество с Домом, который уже много лет задает тон в ювелирном искусстве, особенно важно, потому что музей рассказывает о культуре в ее самых ярких, эксклюзивных проявлениях. Показ ювелирных изделий в музее — еще одно свидетельство, что музей — это роскошь, которая должна быть доступна всем.
Ювелирные изделия — это роскошь. Но когда они попадают в Галерею драгоценностей, они из предметов, созданных с прикладной целью для узкого круга, становятся произведениями искусства, которыми могут любоваться и над которыми могут размышлять самые широкие круги общества. Они становятся символами эпохи и истинной драгоценностью. Скифское золото, средневековые и церковные драгоценности, украшения работы известных фирм — все они стали знаками своей эпохи. Но нужно соотносить все это с живым ювелирным делом.
Здесь есть еще другая, может быть, более важная сторона. Почему нашим реставраторам интересно сотрудничать с ювелирными мастерами? Дело в том, что изучение и реставрация ювелирных изделий несут в себе много уроков, почти философских. Мы смотрим на эти удивительной красоты предметы, восхищаемся ими и понимаем, что наши предки, которые не знали смартфонов, телевизоров и лазеров, умели делать фантастические по качеству и тонкости работы вещи.
Существует легенда о том, что Карл Фаберже, который работал в Эрмитаже реставратором, не сумел воспроизвести зернь на знаменитых феодосийских серьгах. Может, сейчас это уже и возможно, но тем не менее, когда сегодня для создания реплик употребляются все самые современные техники, кажется, что все равно что-то не то. Не хватает этого флера абсолютной уникальности, который очень назидателен для нас. Наши предшественники многое умели делать лучше, и мы должны ценить их и смирять самих себя, глядя на то, что ими создано.
И еще один важный аспект сотрудничества с действующими ювелирами. Возьмем прекрасные драгоценные камни из собрания Эрмитажа. У ювелиров прошлого не было сегодняшних технических возможностей для огранки камней, сегодня драгоценные камни гранят с помощью новейших приспособлений, граней очень много, совсем другой блеск, другой художественный язык. Сравнивать эти языки, эти культурные отличия — задача, которую мы выполняем в наших проектах с Cartier. Это одна из форм взаимодействия классического музея с современным искусством».
Государственный Эрмитаж
Cartier: Продолжая историю. Шедевры декоративно-прикладного искусства Эрмитажа и ювелирное наследие дома Cartier
21 февраля – 18 апреля