Отношение к детям в истории человечества постепенно становилось все гуманнее, что и отражалось в искусстве, хотя и не зеркально. Если древние греки не считали зазорным секс с подростками и даже изображали это в росписях на амфорах, то детки там все равно выглядели очень мило. Вообще, они во все века могли быть на картинах обворожительными, а начиная с Ренессанса — так и одухотворенными. Инфанты и принцы на портретах великих живописцев представлены как личности — маленькие люди с характером, хотя общество как раз считало ребенка недочеловеком. В XIX веке детский труд использовался повсеместно, а художники, наоборот, идеализировали детские образы и само детство. Что до модернизма, когда правдивое изображение реальности перестало входить в задачи художников, то писать детей уже можно было как угодно, несмотря на то что их права стали святы. Подборка изображений милых деток могла бы быть бесконечной. Но и не ангелов — драчунов, лгунов и проказников — художники охотно помещали на свои картины и рисунки. Таких детей мы здесь и представим.
Сюжет встречи беременных Марии и Елизаветы чрезвычайно популярен в христианском искусстве. «Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее…» — свидетельствует евангелист Лука. Многие иконописцы и художники подошли к изображению этой сцены с повышенной ответственностью и написали младенцев во чревах матерей. Причем на иконах и на картине, в том числе на алтарной панели немецкого мастера Якоба Стрюба 1505 года, лица у Девы Марии и ее родственницы Елизаветы нерадостные.
Видимо, бурная реакция еще не рожденного Иоанна Крестителя, обрадовавшегося внутриутробному Иисусу, доставила его матери болезненные ощущения, и Мария это поняла. Ну а художники и иконописцы видели, как мучительно могла протекать беременность во времена отсутствия перинатологии и квалифицированной медицинской помощи.
Идеальные младенцы в искусстве, начиная с Ренессанса, — это Иисус на руках у матери и ангелы. У Рафаэля они получались исключительно прекрасными. Многодетный Питер Пауль Рубенс использовал в качестве моделей своих детей и написал неисчислимое количество пухлых ангелочков (канонически бестелесных существ) поодиночке, группами и толпами. Причем падших ангелов он всегда изображал взрослыми. Однако в реальности мужчины к младенцам часто относятся настороженно, даже с опаской. Альбрехт Дюрер сделал множество зарисовок младенцев, и среди них можно найти весьма неприятных, а «Плачущий ангел» на рисунке 1521 года просто злобный. Есть у германского гения даже изображение младенца с длинной бородой — неужели рисовал с натуры? Подлинную свободу в выражении своих чувств к запеленатым деткам сумели проявить только художники ХХ века. У Густава Климта прильнувшие к материнской груди дети, как правило, одинаково хорошенькие, но вот картина «Младенец» («Колыбель») 1917 года вызывает смешанные чувства. Головка маленького идола венчает огромную пирамиду ярких тканей, спутанных, словно змеи. Тряпочки написаны энергично, а лицо ребенка — безо всякого интереса. Пабло Пикассо писал и очаровательных малышей, но в 1943 году, устав от них, изобразил малосимпатичного младенца на картине «Ребенок с голубями». А вот «Ребенок на зеленом диване» (1961) Люсьена Фрейда вполне реален, даже натуралистичен, хотя явно стал лишь поводом для упражнения с цветом и объемами.
У детей, как теперь говорят, младшего школьного возраста, или отроков и отроковиц, как их величали в прошлом, есть характер, нрав и занятия. Художники пишут их с удовольствием и создают шедевры. Один из них — «Мика Морозов» Валентина Серова — нежный, но не сентиментальный портрет очаровательного порывистого мальчика. Однако не все маленькие дети — сущие ангелы, что зафиксировано в живописи. Они азартно играют в карты, как в XVII веке на картине голландского жанриста Дирка Халса, так и в конце XIX столетия на картине шведского реалиста Хуго Сальмсона. Дети дерутся, что отражено в соответствующем эпизоде «Детских игр» Питера Брейгеля в 1560 году, а на многих картинах малых голландцев драки несовершеннолетних происходят в углу трактира или комнаты. Дети в изобразительном искусстве — о ужас! — курят, и не только у американца Уильяма Мерритта Чейза на добротно написанном холсте «Ученик курит» 1875 года. И еще они дерзят и дразнятся, как рыжий Альби на портрете Люсьена Фрейда 2003 года (непонятно, кому и почему он показывает язык). Если, изображая взрослых, художники-реалисты стараются раскрыть характер героя, то в случае с детьми они часто пасуют перед решением такой задачи: дети таинственны, о чем они думают — непонятно. Прекрасный пример — «Портрет мальчика» Кузьмы Петрова-Водкина 1913 года. И невозможно понять, почему так настороженно смотрит Фрося на картине Александра Головина «Девочка и фарфор» в 1916-м; может быть, страшится своего будущего. Но все дети этого возраста, в отличие от младенцев, написаны художниками с симпатией.
Подростки-воины — неочевидная тема в истории искусства, но она существует. В «Падении мятежных ангелов» 1562 года у Брейгеля с демонами отчаянно бьются бесстрашные ангелы по виду пубертатного возраста. Через 444 года группа АЕS+F продолжила тему в фотовидеопроекте «Последнее восстание», где вооруженные старшеклассники сражаются с невидимыми врагами, застывая в позах героев классической живописи. Популярны веками были изображения музицирующих подростков, в прошлом это было для них не увлечением, а работой. Насколько утомительной, можно судить по «Юному музыканту» Рембрандта, устало подглядывающему в ноты, насколько радостному — по «Мальчику, играющему на скрипке» Франса Халса. С темы мучительной подростковой сексуальности снял табу Эдвард Мунк в картине «Созревание» 1894 года: нескладная обнаженная героиня испуганно и смущенно скрестила руки на бедрах. А вот портрет решительного, уверенного в себе и своем будущем самонадеянного юнца написал Сандро Боттичелли еще в 1483 году.
