18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.

Выставка «Авангард. Список № 1» в Третьяковке реконструирует первый в мире музей авангарда

№77, октябрь 2019
№77
Материал из газеты

По архивным записям впервые воссоздана экспозиция Музея живописной культуры с произведениями художников-авангардистов: Василия Кандинского, Казимира Малевича, Александра Родченко

Наталия Гончарова. «Павлин под ярким солнцем» («Стиль египетский»). 1911. Фото: Государственная Третьяковская галерея
Наталия Гончарова. «Павлин под ярким солнцем» («Стиль египетский»). 1911.
Фото: Государственная Третьяковская галерея

Государственная Третьяковская галерея отмечает 100-летие уникального Музея живописной культуры, который просуществовал в Москве всего десять лет, с 1919 по 1929 год. Придуманный авангардистами экспериментальный формат, совмещавший площадку для показа нового искусства с научно-исследовательской и творческой лабораторией, стал прообразом первого в мире государственного музея современного искусства. Выставка «Авангард. Список № 1. К 100-летию Музея живописной культуры» впервые представит реконструкцию экспозиции Музея живописной культуры, восстановленной по архивным документам.

Всякому жителю Страны Советов полагалось знать, что с победой Октябрьской революции наступила новая эра в истории человечества. Это подразумевало, в частности, что любые действия большевистской власти следовало расценивать в качестве уникальных и судьбоносных. Как теперь ни относись к событиям той поры (и к их последствиям тоже), спорить трудно: многое действительно происходило впервые. В том числе в сфере искусства.

Михаил Ларионов. «Отдыхающий солдат». 1911. Фото: Государственная Третьяковская галерея
Михаил Ларионов. «Отдыхающий солдат». 1911.
Фото: Государственная Третьяковская галерея

Задачу строительства нового, социалистического общества художники авангарда восприняли как свою; почти все готовы были повторить за Владимиром Маяковским: «Моя революция». И хватало тех, кто ринулся утверждать свои взгляды на практике — не только с кистью в руке, но и участием в формировании культурной политики. Недавно организованный отдел ИЗО Наркомпроса под руководством Давида Штеренберга фонтанировал яркими идеями и распоряжался средствами бюджета, пусть и не гигантскими, зато вполне реальными. Именно из того хождения авангардистов во власть выросла концепция Музея живописной культуры.

Это учреждение у нас теперь именуют «одним из первых в мире государственных музеев современного искусства», уточняя, что в 1929 году, когда МЖК был уже окончательно упразднен, в Нью-Йорке только-только начинал свою деятельность Museum of Modern Art (MoMA) — Музей современного искусства, ведомый Альфредом Барром. Сравнивать две эти институции особого смысла нет: они отличались едва ли не по всем позициям — от причин возникновения до программных установок, однако было у них и нечто родственное — обостренный интерес к явлениям современности, предвещавшим радикальные изменения в искусстве. Хотя понятно, что в российском варианте эти изменения сопрягались главным образом со скорой и неминуемой победой коммунизма.

Казимир Малевич. «Черный супрематический квадрат». 1915. Фото: Государственная Третьяковская галерея
Казимир Малевич. «Черный супрематический квадрат». 1915.
Фото: Государственная Третьяковская галерея

Поначалу амбиции инициаторов МЖК (до 1924 года он именовался то Музеем живописной и пластической культуры, то Музеем художественной культуры, но не станем добавлять путаницы) были не лишены планетарного замаха. Первый же список из 38 авторов, чьи произведения Казимир Малевич еще до отъезда в Витебск рекомендовал к закупке, содержал имена Пабло Пикассо и Андре Дерена. Предпринималась даже попытка, хотя и безуспешная, заполучить в ведение МЖК национализированную коллекцию Ивана Морозова. Но постепенно тема иностранного искусства выпала из рассмотрения — вроде бы временно, а оказалось, что навсегда.

Карт-бланш на развитие нового музея получили реформаторы: Александр Древин, Софья Дымшиц-Толстая, Василий Кандинский, Павел Кузнецов, Александр Родченко, Владимир Татлин и ряд других. Разумеется, они тут же отсекли от проекта всех художников «старой формации», что вызвало волну кляуз и публичного негодования. Однако и между собой авангардисты и прочие левые договариваться не умели. Отсюда бесконечные идейные споры, борьба мнений с переходом на личности, кадровая ротация. Тем не менее музей за первые три года существования проделал колоссальную работу. Как раз ту, что предписывал устав, — по «покупке произведений искусства и распределению по музеям республики и постановке дела современного искусства».

Ольга Розанова. «Рабочая шкатулка». 1915. Фото: Государственная Третьяковская галерея
Ольга Розанова. «Рабочая шкатулка». 1915.
Фото: Государственная Третьяковская галерея

Еще раз учиться

Можно было спорить до хрипоты насчет приоритетов нового музея, но в одном пункте сходились буквально все: необходимо нести культуру в массы. Причем не только в столичные, но и в провинциальные. Любой авангардист подписался бы тогда под словами Николая Пунина: «Совершенно не доказано, будто зрелая часть пролетариата не в состоянии воспринять науки и искусства в их последних достижениях». Не доказано, впрочем, было и обратное, однако ждать у моря погоды никто не собирался.

Еще в конце 1918 года нарком Анатолий Луначарский утвердил список из 143 художников, чье творчество должно было развить эстетическое чувство рабочего класса до необходимых высот. Почти сразу начались массовые закупки у здравствующих авторов (а из наследия только что умерших Ольги Розановой и Михаила Ле-Дантю взяли вообще все, что имелось в наличии). Планы резко перевыполнялись. В каталоге нынешней выставки в Третьяковской галерее искусствовед Андрей Сарабьянов приводит статистику: с конца 1918 по декабрь 1920 года «было приобретено 1926 произведений у 415 авторов-художников на сумму 26 080 750 руб.». За каждое произведение выплачивалось от 700 до 7 тыс. руб. (при средней месячной зарплате 600 руб. в 1918 году). Живопись Михаила Ларионова и Наталии Гончаровой, которые жили в Париже, но прежние свои картины хранили в Москве у матери Михаила Федоровича, и вовсе была оценена в 10 тыс. руб. за каждый холст.

Любовь Попова. «Скрипка». 1915. Фото: Государственная Третьяковская галерея
Любовь Попова. «Скрипка». 1915.
Фото: Государственная Третьяковская галерея

Лучшие приобретения приберегались для показа в столице, остальное уходило в регионы. С самого начала МЖК задумывался как сетевой музей, и только за период 1919–1921 годов по 32 городам страны было разослано 1150 единиц хранения. Мы сейчас привычно говорим о централизованном распределении авангарда по художественным собраниям Вятки, Екатеринбурга, Казани, Самары, Смоленска и так далее. Однако замысел был не таков. Хотели не просто передать экспонаты в уже имеющие­ся закрома, а открыть собственные филиалы МЖК, объединив их административно со Свободными художественными мастерскими, чтобы студенты заодно с пролетариями набирались ума-разума. По предусмотренному сценарию дело пошло лишь в Петрограде-Ленинграде — и то отчасти; более или менее сносно обстояло в Нижнем Новгороде и Костроме, а в прочих местах процесс увяз. Почему? Перечитайте хотя бы «Город Градов» Андрея Платонова.

И все же реформаторы до поры до времени не теряли оптимизма. Дистрибуцией авангарда по стране занималось Музейное бюро при ИЗО Наркомпроса — вплоть до конца 1921 года, когда случился первый организационный кризис. Большевики запустили нэп, и сразу кончились бюджетные деньги. Про экспансию в регионы музею пришлось забыть, да и столичные мытарства заметно усугубились. МЖК бросали поочередно по нескольким московским адресам, что заставило Родченко, тогда главу музея, написать докладную записку насчет того, что переезды происходили «как минимум 6 раз, причем без всяких перево­зочных и упаковочных средств». «Я вынужден за порчу произведений и сохранность их снять с себя всякую ответственность, не говоря уже о том, что никакой даже текущей работы при таком положении вещей проводить нельзя», — заявлял он.

Роберт Фальк. «Автопортрет». 1917. Фото: Государственная Третьяковская галерея
Роберт Фальк. «Автопортрет». 1917.
Фото: Государственная Третьяковская галерея

Однако работа все-таки велась. Большие надежды возлагались на постоянную экспозицию нового музея, за нее брались несколько раз — правда, все варианты подвергались критике внутри самого МЖК. Ссорились в основном из-за концепции. В 1924 году, когда музей обрел статус филиала Третьяковской галереи и обосновался в здании Вхутемаса на Рождественке, забрезжила некоторая стабильность и появилось место для внятных экспозиционных решений. Показ коллекции сопровождался активной исследовательской деятельностью: при музее появился аналитический кабинет, которым заведовал художник Соломон Никритин; вскоре к экспозиции примкнула так называемая демонстрационная комната, где с помощью цветовых таблиц и обстоятельных тезисов раскрывалась глубинная суть той самой живописной культуры, которой был посвящен музей.

Студенты Вхутемаса с энтузиазмом реагировали на происходящее в сопредельной институции, тамошние лекции и дискуссии всегда проходили с аншлагом. Но в 1928 году началась череда бюрократических придирок: музей явно стремились расформировать, как это произошло ранее с ленинградским МЖК. Москвичи пытались сопротивляться, искали союзников в верхних эшелонах власти, однако финал, похоже, был и тут уже предрешен. В канун нового, 1929 года столичный Музей живописной культуры официально упразднили, его собрание перешло под управление Третьяковской галереи. Ликвидационная комиссия составила шесть списков, каждый из которых предрекал дальнейшую судьбу угодившим в него произведениям. «Список № 1» из заглавия новой выставки в ГТГ — это перечень работ, преимущественно живописных, которые надлежало оставить в Третьяковке. Суммарно же здесь оказалось более 700 экспонатов. Часть коллекции МЖК отправилась в Русский музей, многое попало опять-таки в провинциальные музеи (теперь уже, скорее, в ссылку), а кое-что попросту утилизировали как не имеющее «никакой, ни музейной, ни продажной, ценности».

Сергей Лучишкин. «Координаты соотношения живописных масс. Анормаль. Работа аналитическая». 1924. Фото: Государственная Третьяковская галерея
Сергей Лучишкин. «Координаты соотношения живописных масс. Анормаль. Работа аналитическая». 1924.
Фото: Государственная Третьяковская галерея

По словам куратора выставки «Авангард. Список № 1», старшего научного сотрудника ГТГ Любови Пчелкиной, первоначально речь не шла о полной реконструкции того, что демонстрировалось в Музее живописной культуры. «Когда мы начинали работать над этим проектом, то даже не мечтали, что сможем понять и реконструировать тогдашнюю развеску. Но удалось найти справочники-путеводители того времени, где экспозиция была описана буквально по залам, с порядком расположения вещей. Нашлись и фотодокументы, которые совпали с описаниями в тех публикациях. И мы поняли, что располагаем достаточными сведениями об экспозиции и можем попытаться ее реконструировать».

Реконструкция произведена по состоянию на 1926–1927 годы, когда в МЖК уже вовсю работал аналитический кабинет. Воссозданием демонстрационной комнаты, где все это предъявлялось посетителям, Любовь Пчелкина гордится особо: «Описания этого кабинета нет ни в одной из публикаций, но материал вдруг собрался. Мы обнаружили у себя в архиве опись тех документов, которые представляют собой красивые, графически оформленные листы. Опись соответствовала сохранившимся листам: Никритин был очень педантичным человеком. Так что реконструкция ни в чем не нарушает действительность».

Разумеется, не забыт и региональный вектор. Хотя собрать в едином пространстве все то, что было разослано по городам и весям, нереально. Дело даже не в логистических затруднениях, а в том, что многое бесследно исчезло. Не только в годы Великой Отечественной, но и в другие времена. А некоторые экспонаты пропадали из музеев как раз «со следами», порой вполне официальными — об отдельных вопиющих случаях можно узнать из каталога выставки. Впрочем, уцелевших произведений так много, что они все равно бы не поместились в залах Новой Третьяковки. Приходилось выбирать и города, и конкретные вещи — с учетом максимального охвата авторов и осмысленности складывающегося «пазла». В общей сложности к участию в проекте привлечено 18 российских и 5 зарубежных собраний. 

"Авангард. Список № 1. К 100-летию Музея живописной культуры"
23 октября - 23 февраля

Самое читаемое:
1
Борис Орлов и Салават Щербаков возмущены реконструкцией Южного речного вокзала
Памятник советского модернизма 1980-х годов, открытый в Москве после реконструкции, несмотря на заявления властей о «воссоздании», оказался далек от оригинала, говорят его создатели — скульпторы Салават Щербаков и Борис Орлов
12.05.2023
Борис Орлов и Салават Щербаков возмущены реконструкцией Южного речного вокзала
2
Выдача «Троицы» Рублева на праздник 4 июня может быть отложена
Представитель РПЦ допустил возможность отсрочки перемещения иконы до того момента, как будет создана защитная капсула, при этом за последние месяцы количество проблемных участков на иконе увеличилось до 71
24.05.2023
Выдача «Троицы» Рублева на праздник 4 июня может быть отложена
3
Загадка «невозможной» древнеегипетской скульптуры, похоже, решена
Маргарет Мейтленд, исследовательница древней культуры долины Нила, обнаружила прямую связь музейной статуи с жителями целой деревни мастеров, специализировавшихся на создании гробниц для правителей страны
23.05.2023
Загадка «невозможной» древнеегипетской скульптуры, похоже, решена
4
«Троица» Андрея Рублева и рака Александра Невского переданы РПЦ
Президентом РФ Владимиром Путиным принято решение о возвращении РПЦ иконы «Троица», написанной Андреем Рублевым. Накануне Государственный Эрмитаж дал согласие соединить раку, гробницу и мощи святого на территории Александро-Невской лавры
15.05.2023
«Троица» Андрея Рублева и рака Александра Невского переданы РПЦ
5
Прощальное дефиле: выставка памяти Зайцева и Юдашкина открылась в Эрмитаже
На выставке в «Старой Деревне» представлены все костюмы из собрания Эрмитажа, которые в разные годы музей получил в дар от самих кутюрье или от тех, для кого они были созданы
16.05.2023
Прощальное дефиле: выставка памяти Зайцева и Юдашкина открылась в Эрмитаже
6
В Эрмитаже и скандал — все равно культурное событие
Все, что вы хотели знать о форс-мажорах и криминальных происшествиях в знаменитом музее, но не понимали, у кого спросить, — в новой книге издательства «Слово». Ее авторы — журналистка Джеральдин Норман и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский
12.05.2023
В Эрмитаже и скандал — все равно культурное событие
7
Большой кремлевский шапочный разбор близок к завершению
Реставраторы Музеев Московского Кремля закончили работу над царской Алтабасной шапкой из Оружейной палаты. Это предпоследний из семи головных уборов, исполнявших в России роль монарших регалий, которые сейчас поэтапно приводятся в порядок
15.05.2023
Большой кремлевский шапочный разбор близок к завершению
Подписаться на газету

2021 © The Art Newspaper Russia. Все права защищены. Перепечатка и цитирование текстов на материальных носителях или в электронном виде возможна только с указанием источника.

18+