В конце августа в авиакатастрофе на севере Греции погиб основатель частного московского Музея русской иконы Михаил Абрамов. Судьба этого учреждения теперь вызывает беспокойство. Что будет с ним дальше? Кто стал наследником этого имущества? Останется ли финансирование столь же щедрым? (Вход в музей бесплатный, при этом на обеспечение его работы уходит, по нашим сведениям, около 4,5 млн руб. в месяц.) Пока что в музее сохраняют спокойствие, в сентябре здесь действовала образовательная программа. Директор Николай Задорожный рассказал The Art Newspaper Russia, что со стороны наследников Абрамова продолжается финансирование всех проектов музея. По-прежнему функционирует благотворительный фонд «Музей русской иконы», который в предыдущие годы вел деятельность по обеспечению работы музея. Вопроса о передаче собрания государству или Русской православной церкви, судя по всему, в повестке нет.
Как же раньше устраивалась судьба коллекций икон, каким-либо образом связанных с музеями, государственными или частными?
Первым в новейшей истории стоит вспомнить, пожалуй, собрание художника Павла Корина — около 230 предметов. Корину удалось устроить все наилучшим из возможных в советских условиях образом. Когда он скончался в 1967 году, по завещанию его мастерская и коллекция отошли Третьяковской галерее. Вдова художника стала директором и хранителем филиала ГТГ. Жаль, что из-за проблем со зданием дом-музей Корина уже около десяти лет закрыт. Реконструкцию планируют начать осенью 2020 года и завершить к 2023-му.
Другая важная коллекция икон советского времени — собрание художника Ильи Глазунова. До своей смерти в 2017 году он, используя мощный административный ресурс, успел открыть при государственной Галерее Ильи Глазунова филиал — Музей сословий России. Хотя этот музей, создававшийся академиком около десяти лет, тоже государственный, все там устроено по вкусу основателя, даже цвет стен подобран сообразно с тем, какой был в его квартире.
Крупным коллекционером, чуть было не облагодетельствовавшим музеи, был Михаил де Буар-Елизаветин (1939–2009). После его кончины бывшая жена, искусствовед Любовь Елизаветина, подарила имевшиеся у нее 75 икон из его собрания Государственному музею изобразительных искусств им. А.С.Пушкина, но ее дар был оспорен другими наследниками, и его забрали из музея. Вдова и трое детей от других браков в разгар судебных баталий утверждали, что создадут музей памяти коллекционера, что цельность его собрания будет сохранена. В итоге в 2012 году было заключено мировое соглашение. Любовь Елизаветина рассказала нашему изданию: «После долгих споров по разделу и получению каждым равной доли коллекция была полностью продана пару лет назад. Все — в другие частные собрания». По ее словам, коллекционер не имел планов относительно дальнейшей судьбы собрания: «Михаил Евгеньевич не мог решить для себя, как дальше поступить с его коллекцией. Тут сложные обстоятельства и особенности личности (он не верил в возможность своей смерти, даже заболев раком)».
Евгений Ройзман, в 1999 году основавший в Екатеринбурге частный музей «Невьянская икона», в беседе с нами был категоричен: «О дарении государству, городу моего музея ни в какой форме речи не идет. Иллюзий относительно взаимоотношений с государством у меня никаких не осталось. Я уже подарил городу Екатеринбургу готовый Музей наивного искусства, не имея, правда, никаких ожиданий. Но они даже памятную табличку не сделали. Государству, официальным институциям нет доверия, в том числе и потому, что иконы таким образом попадут в фонды, а не в экспозицию, а это значит, десятилетия, а то и столетия их полного забвения. Пока жив, буду работать. После моей кончины оставляю решение о музее невьянской иконы за моими наследниками. Захотят — будут содержать как частный музей, захотят — закроют».
Из открытых для публики в наши дни частных собраний упомянем еще одно — Музей христианской культуры в Петербурге. Официально он является филиалом Музея Фаберже в Баден-Бадене, который коллекционер Александр Иванов держал сначала в Москве под маркой Русского национального музея. Музей христианской культуры функционирует при храме Андрея Критского, а благотворителем его, по сообщениям прессы, является Константин Голощапов, основатель Афонского общества и известная политическая фигура. Работа этого музея тесно связана с деятельностью храма.
Иногда в ход событий вмешиваются обстоятельства бизнеса, а не смерть. С 2009 по 2013 год в Москве на Спиридоновке работал «Дом иконы и живописи имени С.П.Рябушинского» Игоря Возякова, где были представлены и его собственное собрание, включая редчайшую энкаустику, и чужие вещи; кое-что выставлялось на продажу. Возяков планировал переехать в более просторный особняк на Большой Никитской (историческую типографию МГУ), однако выбрал не того риелтора. Раскрутилось гигантское дело о мошенничестве с недвижимостью. Музей в итоге в новом месте так и не открылся, Возяков теперь живет в Нью-Йорке. Собрание его музея, по сведениям нашего издания, на рынке после этого все же не появлялось.
«Иметь музей тяжело. Это слабое место, через него очень легко шантажировать», — подчеркивает Ройзман. В России живет большое количество частных коллекционеров икон, которые не рискуют открывать музеи, ограничиваясь иногда выставками (а часто обходясь и без них). И читая эту печальную летопись утрат, пожалуй, их позицию можно понять.
