На «Архстоянии» всегда хорошо. Конечно, лучше всего при ясной погоде. А она в прошедшие выходные была для 14-го фестиваля ландшафтных объектов особенно кстати. Несмотря на официальное название, новых ландшафтных объектов в деревне Никола-Ленивец и окрестностях показано не было. Программа состояла из современных опер и перформансов, проходивших по большей части на свежем воздухе.
Под крышей бревенчатого «Ленивого зиккурата» (поставлен в 2014 году проектной группой «Дизайн-поле») мне удалось увидеть и прослушать Curiosity. Опера эта обозначалась как «мультимедийная», от этого плохо звучащего слова сразу стало тоскливо. Да и герой оперы — марсоход — никаких эмоций не вызывал. На экране мелькали фотографии, компьютерные изображения, переписка в чате и поверхность Марса с засланным аппаратом. Партии и речитативы (использую здесь старомодные определения) исполняли три милых солиста-оператора, сидя за компьютером или вставая с офисных стульев. Текст местами был остроумный. По музыку ничего сказать не могу — звуки и скрежеты, извлекаемые музыкантами, были неприятны: то ли так и было задумано, то ли бревна зиккурата не обеспечивали нужную акустику. Что касается визуальной части — она вполне банальная. Признаюсь, я воспринимала новейшую оперу, как Наташа Ростова — традиционную.
Сбежав в прекрасные пейзажи от мониторов и клавиатурной переписки (связь в полях никакая), преодолев пятичасовой (не повезло, обычно тратим на час меньше) путь по вечно дырявым провинциальным дорогам, хотелось на воздух и в тишину. Еще две оперы были живее и под открытым небом, но выслушать их до конца воли и журналистского долга не хватило.
Но я, повторяю, только про себя говорю, у опер и перформансов были заинтересованные зрители, они приехали не на несколько часов, а накануне, достаточно нагулялись. Вообще, «Архстояние» собирает разных людей, и каждому там своя радость. Например, послушать лекцию про умное в «Образовательном шатре» или поучаствовать в дискуссии. Или вздремнуть на них. Всласть попрыгать на длиннющем батуте. Находятся любители даже получать удовольствие от душераздирающе громкой электронной музыки. Каждому свое.
Для меня же главное — вот эти самые ландшафтные объекты, нежные, остроумные, изобретательные, уместные в природе. Из тридцати семи уже существующих не все мне нравятся, но некоторые горячо любимы, просто обожаемы. Плетеный «Бобур» с головами Змея Горыныча, столбы «Границы империи», ведущие к деревянному куполу «Вселенского разума», собранная из брусков двойная триумфальная арка «Белые ворота» и восхитительный плетеный «Маяк», стоящий на берегу нежно изогнувшейся Угры, — лучшие вещи Полисского. Собранная из бывших в употреблении дверей «Ротонда» Александра Бродского. На этот раз этот никола-ленивецкий шедевр в чистом поле нелепо окутан цветными тряпочками по рисунку трехлетней девочки, выигравшей непедагогичный (испортить чужую работу) конкурс «А что если перекрасить “Ротонду?”». Хорошо хоть красивейшее футурофобское сочинение лучшего нашего художника-архитектора увеселили на время. И это еще не все любимое, но хватит о прошлом.
В этот раз я поехала посмотреть на новую работу главного художника Никола-Ленивца Николая Полисского. Но обещанный «Угруан» — Руанский собор на реке Угре, деревенский привет Клоду Моне, — увидеть не получилось. Стояла только впечатляющая конструкция из нескольких разновысоких арок высотой 30 метров. На нее показательно, на публику, с помощью крана навешивали несколько связок крашенных в красное связок лозы. О грандиозности и красоте будущего «Угруана» свидетельствовали многочисленные — сотни — круглых связок этой самой лозы, окрашенные во множество оттенков всех цветов радуги. Опыт Полисского должен был показать (или опровергнуть) уместность активного искусственного цвета в природе, до этого никаких раскрашенных объектов в Никола-Ленивце не было. Если не считать временно опошленную «Ротонду». Но Полисский — не невинная трехлетняя девочка. У него все осмысленно, продуманно и просчитано. И сейчас уже понятно, что опыт с цветом восхитительно удачен, что «Угруан» не только о Моне, но еще и о радуге — природной семицветной арке.
Понятно, что построить собор а-ля Моне к фестивалю попросту не успели, и тому есть уважительные причины: объект многодельный (всю лозу красят вручную), задержка разрешения на сооружение его на территории заповедника (до этого года Министерство природопользования Никола-Ленивцем не интересовалось). Так что организаторы фестиваля не от хорошей жизни презентовали не произведение, а процесс его изготовления. Понятно, что через полгода, когда обещают «Угруан» возвести, он будет стоять не на фоне зелени, а на белом снегу и восприниматься по-другому. И если Моне писал Руанский собор в разное время суток, то его деревенский парафраз мы сможем видеть в разное время года. Так что все хорошо. Будем ждать.
