Кто покупает ваши картины?
Как правило, мои картины продаются еще до того, как я их заканчиваю. У меня нет рынка в строгом смысле этого слова, поскольку аукционные дома стараются держаться от меня подальше, несмотря на прекрасные деловые отношения, связывавшие нас на протяжении 20–30 лет. Разумеется, они не знали, что картины поддельные. Я вообще не в восторге от этого рынка искусства: там действуют свои мафиозные структуры. Но факт остается фактом: мои картины висят рядом с полотнами Герхарда Рихтера, Энди Уорхола и поди знай чьими еще. Я думаю о людях вроде Георга Базелица, который уже 50 лет вешает свои картины вверх тормашками. Он тоже посредственный художник и признает это. Он всегда хотел быть художником, но у него для этого недоставало таланта.
ПОДРОБНОСТИ
Вольфганг Бельтракки (р. 1951) считается одним из самых дерзких фальсификаторов последних десятилетий. В 2011 году германский суд признал его виновным в подделке произведений искусства и коррупции по делу о 14 фальшивках, проданных на общую сумму в $45 млн. Его история потрясла мировое художественное сообщество. Бельтракки утверждает, что изготовил в общей сложности около 300 подделок произведений таких художников, как Андре Дерен, Фернан Леже, Макс Пехштейн и Макс Эрнст. В 2014 году вышел документальный фильм о Бельтракки. В 2015 году он освободился из тюрьмы и снова занялся живописью — теперь уже под своим собственным именем. Его новые работы вместе с фотографиями Мауро Фьорезе вошли в экспозицию под названием «Кайрос. Решающий момент», которую уже показали в Национальной библиотеке Марчиана в Венеции. Оттуда выставка, организованная при финансовой поддержке коллекционера и галериста Кристиана Цотта, отправилась в гамбургскую галерею Barlach Halle K. Осенью 2019 года ее покажет венский Форум искусств Банка Австрии. Представленные в экспозиции работы Бельтракки оцениваются в €250–300 тыс. — в то время как некоторые из его подделок уходили за миллионы.
А что насчет Джеффа Кунса?
Эти художники просто фабрики. Говоря, что они «великие», нужно всегда использовать кавычки.
А у вас была фабрика подделок.
Нет, это была не фабрика, потому что я писал картины в единственном экземпляре и никогда не копировал их, это всегда были уникальные произведения, связанные с определенным контекстом, определенным периодом, выполненные в определенной технике, с определенным нарративом. Этих художников — Джеффа Кунса, а также Ай Вэйвэя и многих других — раскручивает какой-нибудь великий дилер, и все зарабатывают кучу денег. Это ремесло, в котором нет оригинальности. Но во всем этом по-настоящему плохо, на мой взгляд, то, что людей — людей с улицы — заставляют верить в то, что эти произведения уникальны и оригинальны, а это, разумеется, вовсе не так. Людей обманывают, сбивают с толку и принуждают вкладывать деньги в очень сомнительные вещи.
Но вы сами на протяжении 40 лет извлекали выгоду из этой системы.
Абсолютно верно, я на ней заработал. Но я больше не хочу участвовать в этой игре, ни под каким видом.
Теперь картины подписаны вашим собственным именем, но ваши художественные методы, судя по всему, остались прежними.
Да, но теперь я не связан историческими ограничениями. Создавая подделку произведения 1914 года, необходимо придерживаться этих хронологических рамок, приходится отбрасывать все, что было создано позднее. Это, пожалуй, самое трудное во всем процессе. Я изучаю художника настолько глубоко, что знаю, что он ел, чувствую запах его еды. Это погружение сродни системе Станиславского, я так и называю этот метод: живопись по системе Станиславского.
Помимо способности к полному погружению, какие еще качества требуются, чтобы создавать хорошие подделки?
Нужно быть одновременно искусствоведом, реставратором, художником и ученым. Мой отец был церковным художником, и с 12 лет после школы я ходил с ним в церковь. Мы вместе реставрировали картины и фрески. В 17 лет я уже мог написать что угодно. Кроме того, я изучал анатомический рисунок и скульптуру.
Вас подвело содержание титана в белилах, которые вы использовали в «Красной картине с конями» якобы Генриха Кампендонка.
В тот день у меня под рукой не оказалось цинковых белил, и я взял готовую краску, в составе которой было немного титана, но это не было указано на этикетке. На самом деле я один из величайших изготовителей подделок всех времен, я вошел в историю искусства. Я выставляюсь инкогнито во множестве музеев. Многие из моих работ находятся, например, в Японии, потому что в конце 1980-х японцы очень активно покупали в Париже и Лондоне и среди их приобретений, естественно, были и мои картины. Кроме того, моя живопись воспроизведена по меньшей мере в сотне изданий.
Остались ли еще люди, купившие ваши картины и по-прежнему не знающие об этом?
Круг моих покупателей ограничивался приблизительно дюжиной больших дилеров и аукционных домов, я не продавал работы частным лицам. Мы проинформировали наших покупателей, и они могли передать информацию своим клиентам. Кроме того, мы сказали им, что они могут вернуть картины обратно. Естественно, мы не перечисляли все произведения поименно. Мы просто сказали: «Все, что вы купили у нас, — подделка». Они на это никак не отреагировали. Нам даже не вернули ни единой картины.
