18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Что делать начинающему художнику, чтобы его стоимость неуклонно росла? Как мэтру российского рынка войти в круг лидеров продаж не только в нетрезвой компании на вечеринках Miami Art Basel? Что понимать под стоимостью искусства и как она устанавливается? Еженедельно мы будем брать для разбора российских художников, как признанных, так и молодых, и стараться понять причины их текущего положения на рынке.
Сразу определим правила игры. Мы просветим карьеру художника на предмет составляющих его рыночной стоимости: ступень развития карьеры, наличие работ в значимых частных коллекциях и публичных музеях, информационная активность (наличие интернет-сайта, блогов и внимания СМИ), количество и периодичность выставок, участие в конкурсах, резиденциях и грантовых программах. Но в первую очередь мы будем судить о художнике по результатам аукционных продаж как единственном публичном источнике цен.
В конце минувшей недели масла в тлеющий костер событий российского художественного рынка из мастерской-резиденции на французском острове подлил Максим Кантор. С некоторыми купюрами пост художника и литератора на Facebook звучал так: «Это старые пердуны и пердуньи — Деготь, Бакштейн, Бажанов, Ерофеев, Мизиано и прочие. В своей жизни они не сделали ничего. То есть, хорошего — ничего, а разрушений много… Сегодня сетуют, что русское искусство мало известно, — но они его убивали день и ночь много лет. Они хотели вписаться в рынок, они боролись за демократию, сегодня ходят с белыми ленточками, напиваются на вернисажах, лебезят перед финансистами… У них уже слезятся глаза, покалывает в печени, ляжки одолел целлюлит. Пройдет еще лет десять, и комиссары уйдут на покой. Но до того они успеют, вероятно, вытоптать поле до состояния ровного пустыря».
Несмотря на то что литературный пассаж не остался незамеченным, ответа Максиму Кантору со стороны оскорбленных кураторов не последовало. Люди свыклись с присутствием художника как с неизбежностью. Со времен выхода в 2006 году громкого романа «Учебник рисования» художественная общественность поняла: у современного искусства есть серьезный противник, которого проще не замечать, чем переиграть. Проще, потому что, во-первых, Кантор недоступен привычной тусовке, а во-вторых, переводит разговор в историко-философскую плоскость, где образование и наследственность (отец художника — философ и искусствовед Карл Моисеевич Кантор) не оставляют противникам шансов. Он может критиковать власть — но сторонится тех, кто лезет при этом на баррикады; он успешный российский художник — но с бокалом шампанского на вернисажах его не встретить; он сознательно выбрал жизнь за пределами России — но не вошел в херсто-кунсовский круг избранных. А если бы в каждом избирательном бюллетене графа «против всех» требовала пояснения, Кантор с радостью добавил бы страницы две сопроводительного текста.
Максим Кантор — самый известный писатель среди художников, самый известный художник среди писателей. Родился в 1957 году в Москве, окончил Московский полиграфический институт (1980). Основатель художественной группы «Красный дом» (1977). Академик Российской академии художеств, почетный член Пембрук-колледжа Оксфордского университета, член руководящего совета двух других колледжей университета: Святого Антония и Вольфсон-колледжа. Направления: живопись, графика. С 1988 года имеет более 70 персональных выставок и около 20 групповых проектов в Австрии, Бельгии, Великобритании, Германии, Италии, Люксембурге, Нидерландах, России, США и Франции. Участник Венецианской биеннале от России (1997), параллельного проекта Венецианской биеннале (2013). Работы представлены в собраниях Третьяковской галереи, Русского музея, Британского музея, Музея Шпренгеля, Музея Штаделя, Берлинской национальной галереи, Музея Канберры, Национального музея Люксембурга и других, в частных собраниях России, стран Европы и США. Картины художника находятся в соборе Брюсселя, церкви Сен-Мерри в Париже, он также осуществил роспись Академии св. Фомы Аквинского в Ватикане. Автор четырех романов, нескольких театральных пьес, рассказов и критических статей по философии искусства. Лауреат премии «Серебряный Лучник», входил в шорт-лист премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга» (все — Россия). Официальный сайт: maximkantor.com. В настоящее время живет и работает во Франции.
На 20 мая 2014 года был представлен 27 работами на 29 аукционах, из них:
29 международных домов,
0 российских домов.
Общая капитализация публично проданных работ: £441 тыс.
Средняя стоимость работы: £44,1 тыс.
Повторных продаж: 4 (0)
Доля нереализованных работ: 63%
В ценовом рейтинге ныне живущих российских художников, по версии The Art Newspaper Russia, занимает 28-е место с работой «Структура демократии», проданной за £86,8 тыс. В этом же рейтинге находится на 21-м месте по капитализации публично проданных работ.
Первый аукцион для Максима Кантора состоялся в 2005 году (спустя семь лет после первой международной выставки, жизни и активного экспонирования за рубежом). Мюнхенский Karl&Faber не сумел реализовать работу «Портрет на фоне мужчин с тачками» при эстимейте в €1,2 тыс. Для понимания последующих продаж необходимо уточнить, что речь шла о живописи на доске размером 48 х 36 см.
Спустя два года, в 2007-м, Sotheby’s осуществил три успешные продажи в течение двух торгов: в феврале была продана работа «Шесть бездомных собак» за £66 тыс. (эстимейт £35–45 тыс.), в ноябре ушли «Обнаженная» и «Бедные люди» за £36,5 тыс. (эстимейт £30–40 тыс.) и £60,5 тыс. (эстимейт £45–60 тыс.) соответственно. Добавим, что размеры полотен на этот раз впечатляли: самое большое имело по стороне 235 см, не намного отстали и двое других. При этом холст-масло «Бедные люди» с момента создания в 1997 году экспонировалось минимум на четырех крупных выставках в музеях Белфаста, Майами, Франкфурта и в Третьяковской галерее.
Год 2008-й стал самым успешным для художника с точки зрения публичных торгов: 14 из 27 прецедентов (более половины общего количества) зафиксировано именно в этом сезоне. Пять раз старался Sotheby’s, четыре попытки были успешными: £58,1 тыс. (эстимейт £45–65 тыс.), 37,3 тыс. (эстимейт £45–65 тыс.), дважды по £18,8 тыс. (эстимейты £15–20 тыс. и £25–35 тыс.). Единственная несовершенная продажа Максима Кантора была серией из трех гравюр — «Дерево», «Государство» и «Объедки» — и имела оценочную стоимость £6–8 тыс. Связь с нереализованными досками последних сезонов прослеживается весьма однозначно: в сознании покупателя укоренилась фраза «покупать Кантора так покупать».
Phillips de Pury участвовал в сезоне-2008 четырежды, начав со скромных эстимейтов в £8–12 тыс. (обе продажи на отметке £10 тыс.), а затем в течение одних торгов установил рекорд и антирекорд. Для начала аукционный дом реализовал «Структуру демократии» за £87,7 тыс. (с исполинским эстимейтом £90–120 тыс.), но второе произведение продать не смог — впервые владельцу вернулась работа размером свыше 200 см по стороне и оценочной стоимостью в £40–60 тыс.
С 2009 по 2011 год из десяти аукционных торгов успешным оказался лишь один: Phillips de Pury в 2010 году в Лондоне продал холст-масло «Газета» в пределах эстимейта в £35–45 тыс. за £39,7 тыс. Размер полотна из статистики продаж не выбивался: 160 х 240 см. Ни Sotheby’s, ни Christie’s, ни немецкий Auktionshaus Dr. Fischer, ни Koller Auctions выжать денег из покупателей не смогли. Любопытная деталь: работа «Метро», выставленная на Sotheby’s, в провенансе имела трогательную фразу «Подарок художника семье нынешнего владельца в знак признательности и благодарности». И пусть самой реальной причиной расставания с «подарком» является кризис 2009 года, в голову приходит фраза из фильма «Отель «Гранд Будапешт»: «Я не расстанусь с ней до конца жизни, картина будет висеть над моим смертным одром… Впрочем, в задницу все: лучше ее побыстрее продать». А может, и Максим Карлович написал новому владельцу вслед несколько слов в своем блоге.
Итого имеем: средний эстимейт на торгах составляет £40–60 тыс. для масляной живописи на холсте и £8–12 тыс. для графики/ксилографии/рисунков; 90% неудачных продаж художника приходится на второй сегмент работ, наиболее привлекательной является крупноформатная живопись. Эстимейт в течение 4-летней аукционной истории не повышался, изначально установившись на высоком уровне, однако снизился к 2011 году после нескольких неуспешных торгов. В последние три года публичных продаж не было.
На примере Максима Кантора мы в третий (и последний) раз рассмотрим формулу инвестиционной привлекательности, предложенную Сергеем Скатерщиковым: P = (FV + IP) x PF, где:
P (Price) — стоимость при повторной продаже (перспективная стоимость), иными словами, то, что вы получите в итоге;
FV (Fair Value) — «справедливая цена», достаточно хитрое понятие, приближенное к рыночной стоимости, особенно если держать в голове правило: произведение искусства стоит ровно столько, сколько за него готов отдать покупатель. В данном случае будем говорить о стоимости уже приобретенной вами работы;
IP (Irrational Premium) — надбавка к стоимости следующего покупателя, она же спекулятивная наценка и ваша прибыль. Почему она «иррациональна»? Потому что может быть продиктована как стремлением нового владельца заполучить работу любой разумной ценой, так и вполне обоснованными маркетинговыми факторами. Скатерщиков раскладывает Irrational Premium на три составляющие: «парная группа» (результаты продаж работ художника в данной технике, стилистике и сюжете), PR и маркетинг художника, провенанс (точнее, та его часть, которая касается смены владельца, — кто владел работой до вас);
PF (Provenance Factor) — чистота паспорта работы, состоящая из технологической и искусствоведческой экспертизы, а также из всевозможных торговых и налоговых ограничений. Значение Provenance Factor варьируется от 0 до 1. Даже если все маркетинговые условия по продвижению работы будут соблюдены, в случае проблем с подлинностью коллекционер может смело умножить старания на 0.
Предположим, вы приобрели «Портрет папы Иоанна Павла II» на Нью-Бонд-стрит в Лондоне в 2008 году за £37,3 тыс. Работа досталась вам аккурат между reserved price (стоимостью продавца, ниже которой торги не состоятся) и нижней границей эстимейта в £45–65 тыс. Эта цифра (£37,3 тыс.) — FV, и успешная повторная продажа (P) предполагает ее увеличение. Считаем IP: в него входит «парная группа», PR и маркетинговая активность художника, а также история владения работой.
«Парная группа». Ваше полотно побывало на тех же выставках, что и успешно проданные «Структура демократии» (£87,7 тыс.) и «Бедные люди» (£60,5 тыс.). Широкоформатная живопись, как мы помним, наиболее выигрышный аукционный материал у Максима Кантора: из 14 публичных торгов работы размером свыше 200 см по стороне не были проданы лишь четырежды. Добавим сюда средний эстимейт «парной группы» (£40–60 тыс.) и среднюю стоимость реализованных работ (£44,1 тыс.) — у вас, говоря экономическим языком, положительная ожидаемая ценность. Но есть существенные минусы: негативный опыт повторных продаж (из четырех работ не была продана ни одна) и отсутствие художника на публичном рынке в последние три года.
Пока что капитализация вашей работы увеличилась в среднем на 15% в сезонах 2008–2009 годов и на 10% в сезонах 2010–2013 годов. Итого: плюс 60% к настоящему моменту. В то же время текущие результаты аукционных продаж Максима Кантора показывают, что реализовать по данной стоимости у вас есть четыре шанса из десяти.
Последнее значение, Irrational Premium, провенанс по части истории владения работой, отсутствует, она была куплена в год создания (официально вы второй владелец). Впрочем, не лишним будет уточнить у художника, не являются ли подаренные им Ватикану работы «родственниками» вашей, это может стать существенным плюсом.
PF, фактор чистоты провенанса. Для современных художников это значение всегда близко к единице: подделки крайне редки, учитывая возможность проверить информацию из первоисточника.
PR и маркетинговая активность. Самая сильная позиция Максима Кантора, несмотря на отшельнический образ жизни, и в то же время самая уязвимая. Литературная и критическая деятельность, равно как и присутствие в социальных сетях, обеспечивают ему серьезнейшее подспорье, с лихвой компенсируя физическую удаленность и нежелание посещать светские мероприятия. В Сети Кантора интересует буквально всё и вся: он может не отреагировать на серьезное международное событие, тем самым подчеркивая его малую значимость, но готов до последнего отстаивать собственное видение по поводу, который считает весомым — от заметки коллеги до бытовой несправедливости. Толстовское «не могу молчать», неоднократно упоминаемое художником, всецело о нем. Максим Кантор — частый гость в телевизионных эфирах, причем в программах уровня Sotheby’s: скажем, в гостях у Владимира Познера. К сожалению, большинство его публичных выступлений приходится на западные страны; поток сознания художника мог бы дать хорошее подспорье для капитализации работ. Однако в России Кантора за глаза позиционируют как «писателя, который еще и рисует», — есть серьезное подозрение, что для наших соотечественников иметь на полке книгу с автографом Кантора-писателя ценнее, нежели работу с подписью Кантора-художника. В частности, это подтверждает отсутствие его произведений на внутренних аукционах. «И чтец, и жнец, и на дуде игрец» — не для нашего сознания. Исследования «Макдоналдса» показывают, что лучшие продажи картошки фри зафиксированы, когда она подается в одном варианте — среднем пакете, а если расширяют выбор до маленького и большого, покупатель теряется. Точно так же вопрос «какого из Канторов любить/ненавидеть?» бьет по сознанию толпы, а следом по карману художника и писателя.
Соотнесем выставочную и публичную активность художника Максима Кантора с результатами публичных торгов. Итак, ваша работа «Портрет папы Иоанна Павла II» была приобретена в 2008 году, отсчет стартует с этой даты. На приведенной диаграмме мы видим соотношение между стоимостью работ и маркетингово-выставочной активностью. Количество выставок художника в России увеличилось за период 2008–2013 годов, средние показатели публикаций в СМИ практически неизменны. А вот появление среди инструментов самовыражения художника Facebook странным образом коррелирует с аукционными продажами: они попросту исчезли из маркетинговых инструментов продвижения. К сожалению, среди активных пользователей социальной сети очень мало тех, кто способен приобрести работу стоимостью свыше £40 тыс., поэтому чаяния на расширение возможного круга покупателей нужно оставить. Вам остается надеяться, что художник имеет собственную четкую стратегию, а не плывет по течению: у Максима Кантора нет собственного менеджмента, он предпочитая проектную работу — галереи, арт-дилеры и меценаты подбираются под конкретную задачу. Проекты последних лет были не громкими, но точечными. Вас как владельца «Портрета папы Иоанна Павла II» наверняка заинтересует факт, что художник сделал роспись Академии св. Фомы Аквинского в Ватикане, — вполне возможно, канал сбыта работы следует искать в районе площади св. Петра в Риме.
Собираем формулу. Цена при перепродаже = (£37,3 тыс. + положительный баланс между средней стоимостью аналогичных работ и вашей + положительный баланс между проданными и непроданными работами вашего сектора + отсутствие аукционных торгов в последние три года и успешных повторных продаж в принципе + 60% капитализации) х 1. Из полученной суммы вычитаем комиссию аукционного дома. C точки зрения инвестиций в искусство покупку работы Максима Кантора за £37,3 тыс. (при более высоком эстимейте) можно считать очень удачной, однако перерыв в публичных торгах и снижение эстимейтов в 2010–2011 годах отдаляют повторное выведение до серии значительных выставочных проектов художника и возобновления успешных продаж. Выводить работу на московские торги, никогда не репрезентовавшие Кантора-художника, можно лишь при наличии гарантированного покупателя.
В художественном плане, на наш взгляд, Максим Кантор оказался заложником собственной позиции непринятия концептуального искусства. В результате он ищет институциональной поддержки в искусстве классическом, приглашая к защите его современных и покойных адептов, а заодно и примеряя их творчество на себя. В результате он «немного Рафаэль» (близостью к церковной среде), «немного Рихтер» (необходимостью быть на плаву в прогрессивном европейском рынке), «немного русский художник-авангардист начала ХХ века» (положение и корни обязывают). В романе «Учебник рисования» (2006), написанном от лица альтер эго художника, есть хорошие строки: «А я последние годы притворялся. Притворялся, когда ходил в галереи, когда ходил на выставки, когда спорил об искусстве. Да, я все время врал, все время прятался. Я встречался с художниками и притворялся, что я с ними заодно. Работаю с галеристом Поставцом, участвую в выставках авангардистов, продаю рисунки в западные коллекции, а сам ненавижу их всех, да, презираю и ненавижу. Ненавижу их, дельцов, которые покупают мои рисунки, музейных директоров, которые лебезят перед деньгами. Ненавижу критиков, которые слюнявыми губами говорят то, что ждут от них дельцы. Я взорву эту мерзость до основания, до самой последней детали, до самой маленькой неправды. Я сделаю такую выставку, которая все это взорвет. Люди снова увидят картины, они забыли, что бывают картины, а не значки, не закорючки, не инсталляции из горшочков с калом, но картины про людей и их поступки». Максим Карлович, мы ждем такой выставки. Но большинство ждет новых романов, забыв или просто не зная о том, что вы — художник. Определитесь, в конце концов.
