Марк Рестеллини: «Делать выставки с работами, которые стоят баснословных денег, становится все сложнее»

В Музее Фаберже проходит выставка «Модильяни, Сутин и другие легенды Монпарнаса», где впервые в России показаны 120 произведений представителей Парижской школы из знаменитой коллекции Йонаса Неттера (1867–1946). Среди выставленных художников — Амедео Модильяни, Хаим Сутин, Морис Утрилло, Моисей Кислинг, Андре Дерен, Морис Вламинк. О своих отношениях с семьей Неттер и о самой коллекции TANR рассказал куратор выставки, один из ведущих исследователей творчества Модильяни, основатель Парижской пинакотеки Марк Рестеллини.

Кто и как распоряжается наследием Йонаса Неттера? Расскажите немного о подготовке выставки: когда она началась, какие сложности пришлось преодолеть?

Коллекция Неттера принадлежит благотворительному фонду, которым руководит один из потомков Йонаса Неттера. Наши семьи давно дружат, а я уже более 30 лет изучаю Парижскую школу и творчество Модильяни. Мой дед Исаак Анчер был одним из художников Парижской школы и последним художником, с которым подписал контракт маршан Леопольд Зборовский, который также был агентом Модильяни и Сутина (Неттер финансировал Зборовского, и все контракты с художниками подписывал тандем Неттер — Зборовский). Дед и Неттер работали вместе и постепенно сблизились, став друзьями. Эти дружеские отношения продолжились и во втором, и в третьем поколениях: я очень близок с одним из потомков Неттера и многие годы работаю с коллекцией. Идея выставки, посвященной коллекции Неттера, созрела недавно, и сегодня моя задача — показать ее в самых красивых городах мира.

Расскажите о судьбе коллекции Неттера. Что в ее истории и личности коллекционера примечательнее всего?

Личность Неттера не перестает меня удивлять. Он был ценителем искусства и начал массово покупать картины в 1915 году, с этого времени он становится главным коллекционером полотен Модильяни. Он финансово поддерживал Сутина, Кислинга, а также Утрилло, чье лечение и пребывание в больницах исправно оплачивал. Неттер собрал одну из самых потрясающих коллекций живописи начала ХХ века, оставаясь при этом в тени, не пытаясь выставить себя напоказ. В коллекции Неттера было 80 полотен Сутина. Для сравнения: это больше, чем у купившего 51 работу Сутина Альберта Барнса (что в два раза больше обычного количества работ одного автора, которое тот приобретал). Около 1930 года в коллекции Неттера было 56 картин Модильяни. В ней также имеется одна из важнейших картин ХХ века — «Большие купальщицы» Дерена, единственная крупная композиция 1906–1908 годов, которая еще находится в частной коллекции. Остальные подобные работы сегодня хранятся в крупнейших музеях мира: «Авиньонские девицы» Пикассо — в Музее современного искусства в Нью-Йорке, «Музыка» и «Танец» Матисса — в Эрмитаже. Удивительно и то, что среди крупных коллекционеров начала ХХ века Неттер был единственным французом — другие были американцами (Барнс, Рокфеллер) или русскими (Щукин, Морозов). И в отличие от них, он не был миллионером. Его доход был сравнительно небольшим, и он покупал произведения искусства на начальном этапе карьеры художников, когда те еще не были известны.

Коллекция Неттера активно выставляется последние пять лет. Какова зрительская реакция и отличается ли она в разных странах?

Реакция на коллекцию Неттера всегда положительная. В каждой стране публика восприимчива к ней по той или иной причине. В Париже это был невероятный успех, что вполне понятно, так как Парижская школа остается единственной школой, которая не представлена в местных музеях, при этом она очень популярна у зрителей. В Италии сильна любовь к Модильяни, и тоже, возможно, потому, что там очень мало его произведений. Думаю, и русский зритель найдет на этой выставке что-то для себя близкое, ведь здесь представлены картины многих русских художников, которые эмигрировали во Францию в начале ХХ века. В первую очередь я имею в виду Сутина, одного из выдающихся мастеров ХХ столетия, который повлиял на многих американских художников. Фрэнсис Бэкон, например, считал себя последователем Сутина.

Расскажите немного о себе. Каковы ваши научные интересы и как складывалась карьера куратора?

Я уже 28 лет делаю выставки в разных странах, всего в моей карьере их было около 140. Я думаю, что смог сделать то, чего действительно хотел. Кроме того, я руководил четырьмя музеями, один из них — Люксембургский музей, который был создан в 1750 году для показа королевских коллекций широкой публике и в 1850 году стал первым музеем современного искусства. Затем, в 2003 году, я основал свой музей, Парижскую пинакотеку, что позволило мне готовить такие экспозиции, какие я хотел и в которые верил. В течение 13 лет я показывал 15 млн человек выставки, которые до сих пор остаются одними из самых успешных в музейном мире Парижа. А теперь я на пенсии, «молодой пенсионер», и гораздо более придирчив к проектам, которыми хочу заниматься. Выставка, посвященная коллекции Йонаса Неттера, для меня подлинное удовольствие, так как семья Неттер оказала мне честь, доверив быть ее куратором. Оставшееся время я отдаю каталогу-резоне Модильяни. Сейчас он уже на стадии подготовки к изданию и должен быть закончен в ближайшие полгода.

На ваш взгляд, может ли куратор такого исторического по характеру собрания, как коллекция Неттера, искать выразительные экспозиционные формы и ставить перед собой современные задачи или его работа — только аккуратная развеска экспонатов?

Наоборот, подборка столь разных картин позволяет каждый раз интерпретировать их по-новому, пробовать новый вид развески. Здесь, в Петербурге, я решил совместить два подхода. На выставке можно будет увидеть пять мини-ретроспектив самых известных художников и тематические подборки для десятка других, демонстрирующие как разнообразие Парижской школы, так и сходство художественных поисков ее мастеров. Такой подход интересен, оригинален и впервые применен на этой выставке.

Выставка проходит в Музее Фаберже. За последние 50 лет искусство модернизма превратилось в «новый антиквариат», произведения Модильяни и Сутина сейчас имеют статус сокровищ. На ваш взгляд, не заслоняет ли стоимость этих работ их художественную ценность?

Стоимость работ, достигающая иногда неслыханных рекордов, — настоящая зараза, но это что-то вроде долгой болезни. С ней приходится мириться. Хотя делать выставки с работами, которые стоят таких баснословных денег, становится все сложнее. Только развеска и освещение могут передать волшебство живописи и заставить забыть о коммерческой составляющей. А зритель скажет нам, получилось ли это у него на нашей выставке.