Британский историк попытался описать истинное лицо «затворника из Экса», отделив его от вымышленного образа. Недавно вышедшая фундаментальная биография художника и новое английское издание его писем без купюр пришлись очень вовремя
Разнообразные трактовки творчества Поля Сезанна в исследованиях ХХ века способствовали поднятию его авторитета, который окончательно укрепился на международных выставках последних 20 лет, однако его наследие по сей день таит в себе множество неразрешенных проблем. Две последние публикации о Сезанне принадлежат авторству Алекса Данчева, который со всей основательностью подошел к задаче «расшифровки» Сезанна.
Автор монографии пишет, что работы Сезанна «колонизировали наше сознание». Казавшиеся неустойчивыми натюрморты и бесконечные виды горы святой Виктории в равной степени вызывали восторги и насмешки. В последние годы жизни Сезанна восхищение его работами среди поколения молодых художников и мыслителей переросло в почитание; Поль Синьяк сравнивал его натюрморты с Моной Лизой Леонардо и 20-метровым Раем Тинторетто. Вместе с тем постепенно возрастал интерес к личности художника: эрудита, сварливого отшельника, странного, эксцентричного и независимого.
Созданная личность
Все противоречия, затрудняющие понимание характера Сезанна, по мнению Данчева, были созданы им самим. Сезанн придумал себе образ брюзгливого художника, не боящегося выставить себя деревенщиной «и с удовольствием предающегося безумствам».
Биография, написанная Алексом Данчевым, нацелена как раз на то, чтобы отделить истинного Сезанна от вымышленной фигуры, от множество его альтер эго. Даже просто изложить основные события жизни художника и его достижения — уже непростая задача из-за скудности и обрывочности источников: ранние биографии, мемуары и опубликованные «беседы» в большинстве случаев нельзя считать достоверными.
В нелегком деле отделения подлинных зерен от романтизированных плевел Алекс Данчев обращается к самому наследию мастера и делает это блестяще. Годами Сезанн получал признание лишь от друзей-художников. Эдгар Дега и Клод Моне коллекционировали его работы, а Огюст Ренуар, как пишет Данчев, «записывал его речи, словно антрополог в неизвестном племени». «Нет мастера, равного Сезанну», — декларировал Жорж Брак; а художники последующих поколений тщательно усваивали «уроки» Сезанна: Василий Кандинский, Анри Матисс, Генри Мур, Фрэнсис Бэкон, Люсьен Фрейд. К пестрому списку живописцев присоединились столь же несхожие между собой писатели и философы: Д. Г. Лоуренс, Мартин Хайдеггер, Эрнест Хемингуэй, Уолтер Бенджамин, Аллен Гинзберг, даже Эрик Ромер и Вуди Аллен. К счастью, все эти «поклонники» художника не идут в книге друг за другом бесконечной вереницей, а аккуратно разложены по главам, «их» Сезанн тщательно исследован автором, что позволяет увидеть его работы в новом свете.
В книге Алекса Данчева личность и творчество Поля Сезанн воссозданы по крупицам и с различных точек зрения, в итоге складываясь в цельный и многомерный образ. Биографические и аналитические главы монографии чередуются с подробным анализом автопортретов Сезанна. В них художник фиксирует собственные черты и создает образ самого себя — столь же сложный, но уже куда более личный.
Прямая речь
Подлинный голос Сезанна звучит в его письмах, изданных отдельной прекрасно иллюстрированной книгой. Письма предлагают взгляд изнутри на повседневную жизнь художника и знакомят с ходом мыслей Сезанна. Его переписка, впервые опубликованная в 1930-х годах Джоном Ревалдом, «отцом-основателем исследований о Сезанне». Эти письма адресованы преимущественно друзьям, они демонстрируют большое разнообразие настроений; Сезанн выступает в них деликатным и чувствительным. Ранние письма полны каламбуров и юмора, поздние же более прозаичны, трогательно эмоциональны; порой рассказывают многое о художественных планах Сезанна. В своих новых переводах Алекс Данчев отдает должное глубине мысли художника. Двадцать писем впервые публикуются на английском, в том числе адресованные жене Сезанна, Гортензии. В них мадам Сезанн кажется не столь «хрупкой, нестареющей и неприкаянной», как утверждал Ревалд. В некоторых письмах речь идет о теории искусства Поля Сезанна, об «истинной живописи», важности «чувственного опыта» и необходимости «реализовать» это на холсте. Новое издание исправляет допущенные ранее ошибки и неточности в переводах, успешно восстанавливая мощь и остроту прозы Сезанна (предыдущие переводы сильно страдали от бесчисленных восклицаний «ейбогу» и значительного смягчения интонаций), не искажая смысла слов художника. - Энн Роббинс