Гросицкого привычно относят к поколению шестидесятников, что справедливо лишь отчасти. Действительно, в 1960-е он был уже довольно опытным живописцем, именно тогда возник фундамент для всего дальнейшего, но лучшие, наиболее зрелые его вещи появились позднее. Как и многие его ровесники, в начале оттепели Гросицкий увлекся Сезанном и «Бубновым валетом», стремясь преодолеть академическую выучку и позднесталинские каноны Суриковского института. В его случае это не было данью модному поветрию: этап оказался довольно долгим. Образно говоря, Гросицкий не отбросил свою раннюю сезаннистскую манеру за ненадобностью, а постепенно выращивал из нее другую, абсолютно индивидуальную.
Сам он считал переломным для себя 1968 год, но узнаваемый «фирменный стиль» возник, пожалуй, в начале 1970-х. Уже тогда зрители ощущали, что за стилем кроется личная философия. Правда, тех зрителей было не слишком много: хотя Андрей Гросицкий и состоял в Московском союзе художников, официальные выставкомы вниманием его не баловали. Изредка он показывал новые работы на «квартирниках», в 1975-м принял участие в нашумевшей групповой выставке на ВДНХ в павильоне «Дом культуры», а годом позже — в «экспериментальной выставке» в зале на Беговой улице вместе с Рогинским, Однораловым, Слепышевым и другими не слишком благонадежными авторами. С той поры и до самой перестройки творчество Гросицкого широкой публике не предъявлялось. Его первая персональная выставка прошла лишь в 1988-м, когда художнику исполнилось 54 года.
В условиях некоторой изоляции от аудитории Гросицкий вывел свой творческий метод, плоды которого относят то к метафизическому искусству, то к гиперреализму, то к разновидности концептуализма, то к «русскому поп-арту». Доля истины присутствует, пожалуй, во всех этих дефинициях, но также очевидно, что Андрей Борисович не ставил себе цели вписаться в тот или иной тренд. А еще он программно избегал политики и острой социальности — всегда, в любые времена. Героями произведений, которые автор именовал «картинами-объектами», становились почти исключительно старые, «пожившие» предметы — ржавые, патинированные, скомканные, надтреснутые, годные разве что в утиль. Их функциональный закат художник превращал в настоящую экзистенциальную и философскую драму, зачастую пользуясь не вполне характерными для традиционной живописи приемами.
Несомненно принадлежа к нонконформистскому кругу (но и к «левому МОСХу» тоже: тогда не проводили чрезмерно жестких границ), Андрей Гросицкий оставался вне всяких группировок и «партий», предпочитая отдельный от других путь. Так же обстояло и в постсоветские времена, когда он получил наконец признание. Больше двух десятилетий Гросицкий пребывал в положении мэтра, чьими достижениями живо интересуются музейщики, галеристы и аукционисты. Что, впрочем, нисколько не отвлекало его от работы — осталось множество произведений, датированных 2000-ми и 2010-ми годами.
Прощание с художником состоится 28 сентября в 11:00 в Храме Илии Пророка в Обыденском переулке, после чего Андрея Гросицкого похоронят на Ваганьковском кладбище.
