Каждая выставка, которая открывается в Третьяковской галерее, — результат серьезной исследовательской работы. Да, сейчас у ученого нет сложностей с выбором инструментария, далеко вперед продвинулись и возможности технико-технологических исследований. Кроме того, современный музей не оторван от мирового художественного процесса и его научной части. С этого года, например, благодаря партнерам Третьяковской галереи Тамазу и Ивете Манашеровым и их фонду «U-Art: Ты и искусство» у нас появилась возможность награждать наших научных сотрудников грантами и отправлять их на стажировки по всему миру. Однако все это не означает, что в своей исследовательской работе мы не сталкиваемся с проблемами.
В России искусствоведческими изысканиями в основном занимаются два типа организаций: научно-исследовательские институты и художественные музеи. Если подход НИИ к предмету носит фундаментальный, всеобъемлющий характер, то музейная научная деятельность преимущественно связана с исследованиями памятников и чаще имеет прикладное значение. По-другому строится и рабочий день научного сотрудника музея. Кроме исследований, он выполняет роль хранителя, а зачастую еще и куратора выставки. На Западе эти функции разделены: исследователи погружены в науку, хранители в большей степени заняты логистикой, связанной с экспонатами, а кураторы — выставочными проектами. В наших условиях попытка разделить эти обязанности, боюсь, не приведет к положительному и органичному результату. В связи с этим чрезвычайно важно, чтобы ежедневная практическая работа с произведениями искусства оставляла музейному специалисту время посещать архивы, изучать иные собрания, давала бы возможность кураторам воспарять над практическим материалом и выстраивать сложные в концептуальном плане выставочные проекты.
При всем желании идти в ногу со временем мы — наследники советского идеологизированного искусствознания со стандартными точками зрения. При этом проблема всей сегодняшней науки — качество письменного языка молодых ученых. Из-за развития технологий, невероятной нехватки времени и многих других факторов изменился темп, характер нашей речи. Выросло поколение, воспитанное на эсэмэсках, общении в Facebook или Instagram. В результате мы сталкиваемся с тем, что многие молодые специалисты испытывают сложности с изложением своих мыслей. Несмотря на это, мы наблюдаем и хорошую тенденцию: молодые люди хотят идти в музей, заниматься исследованиями, писать научные труды об искусстве, стремятся быть кураторами или хранителями. Моя задача как директора музея и миссия моих коллег-ровесников — сделать так, чтобы эти молодые люди, имея возможность опереться на опыт и знания специалистов гораздо более старшего поколения, получили шанс формировать науку сегодняшнего дня.
Не менее важно понимание, что наука в музее не может быть сухой и равнодушной. Когда ты изучаешь то или иное явление не только по книгам и документам, но каждый день имеешь возможность прямого соприкосновения с художественными произведениями, необходимо стремиться, чтобы результат исследования стал живым, насыщенным непосредственными впечатлениями. Кроме того, наука в художественном музее не должна быть абстрактной. Музей существует для зрителей: для людей создается каждая из выставок, для них же пишутся каталоги, книги и организуются все расширяющие горизонты существующих представлений программы.
