Новое здание Центра коллекций разместится во дворе существующих корпусов Российского этнографического музея (РЭМ), на месте пристройки, возведенной в советские годы для театральных цехов. Совсем недавно Михайловский театр, расположенный по соседству, свои мастерские вывез. Теперь музей может снести сараеобразное строение и построить центр площадью 2,2 тыс. кв. м, не выходя за прежние границы территории памятника архитектуры.
Историю РЭМ принято отсчитывать с 1902 года, когда утвердили штатное расписание этнографического отдела Русского музея. Владимир Дмитриев, главный научный сотрудник отдела Кавказа и Средней Азии, показывает овальный стол, за которым отцы-основатели Дмитрий Клеменс (Клеменц), народоволец, вернувшийся из сибирской ссылки, и Александр Миллер, донской казак, верный слуга режима, замышляли национальный музей. На границе эпохи традиционной культуры и нового времени с его вытеснением ручного производства они спасали исчезающий предметный мир.
После многочисленных реорганизаций в 1920–1940-е годы РЭМ остался главным в стране музеем бытовой национальной культуры России и сопредельных государств. Сопричастность мировому порядку — глубинная архаика, о которой не любят вспоминать апологеты глобализации. Этнографический музей не дает советов, но знает, как завязываются шнурки на ботинках чеченца или почему у народов, питающихся рыбой, развит индекс широты лица. Музей освежает восприятие мира, считает Дмитрий Баранов, заведующий отделом этнографии русского народа, подчеркивая: этнография — наука об альтернативах, о другом образе жизни.
Что касается архаических ритуалов, то они не утратили смысла. В медвежьем углу на стыке Архангельской, Кировской, Вологодской областей и Коми Баранов расспрашивал бабушек, что они делают, если заблудятся в лесу. Поступают как предки: одежду — наизнанку, правый сапог — на левую ногу, левый — на правую. Леший, у которого все наоборот, заблудил — надо с ним вступить в контакт. И сразу находят дорогу домой.На самом деле бабушки берут с собой в лес GPS-навигатор. Магический ритуал нужен, чтобы не потерять голову. Люди традиционной культуры с помощью ритуалов сохраняют рациональное поведение. И это совсем не пережитки прошлого.
Что до раритетов, то сейчас для РЭМа простой топор, которым пробивали крышу для ухода души из тела шамана, важнее красивых вещей, занимавших отцов-основателей. Впрочем, музей гордится собранием южнорусских женских костюмов с серьгами-«пушками», ожерельями-гайтанами из бисера или монет, головными уборами сороками с искусственными цветами, паневами — несшитыми, как большая набедренная повязка, юбками. В собрании его есть глиняные маски-шлемы, которые надевали девушки, изгонявшие русалок — символов нечистой силы (после ритуала маску разбивали).
Теперь мы вошли в эпоху «третьего поколения», когда люди не имеют прямых связей с этническими корнями, но обладают бесконечным количеством опосредованных. В прошлое уходят не только целые области жизненных практик, но и предметы, с ними связанные. Музей же делает старинные вещи понятными зрителю. Вот лемех, его изготовил кузнец. Это жрец — все, что он делает, сакрально. Поэтому лемех может оказаться рядом с постелью раненого или роженицы. Одновременно он символ мужского начала, вспашка — модель сотворения мироздания. Или гребень — приведение в порядок волокнистого материала. Женщина, расчесывая косу, вносит свой вклад в упорядочение мира, то же самое, что ткачество и прядение — способы ликвидации хаоса. Одновременно гребень является оберегом, ранние формы его напоминали челюсти зверя, это обращение к магическим силам природы.
Виктория Первак, главный специалист по режиму хранения и экспонирования музейных предметов, признает, что при проектировании здания РЭМ в начале ХХ века архитектор Василий Свиньин допустил ошибку. Экспозиционные залы построили — фондохранилище оставили на потом, а тут наступил 1917 год. Сейчас в музее примерно 500 тыс. предметов (выставляется 5%), ежегодно к ним добавляется еще 2 тыс. Их надо хранить со следами бытования: кувшин — с откидной крышкой, прикрепленной проволокой; музыкальный инструмент — со следами пальцев.
Главное в будущем Центре коллекций — открытое хранилище с показом невидимых сейчас средств передвижения: лодок, саней, нарт, а также коллекции ковров и мебели. В нем не будет этнографического принципа показа.
