Миллионные цены на произведения искусства, транслируемые с аукционных кафедр и страниц СМИ, провоцируют серьезные социально-экономические исследования о том, окончательно ли совпала материальная и символическая ценность искусства.
«Если речь идет об оценке бесценного, то бесконечность не предел. С этой точки зрения нынешние результаты аукционных торгов отражают все порой безнадежно преувеличенные, а порой не вполне оправданные надежды и ожидания, которые люди связывали и продолжают связывать с искусством». Изабель Грав (издатель журнала, критик) в своей книге, опубликованной на немецком языке в 2009 году и переведенной теперь на русский, размышляет о том, что лучше — стать дорогим рыночным художником или благородно делать искусство ради искусства, должны ли журналы о моде писать о художниках и как адекватно соотнести художественное качество с ценой в долларах или евро. Важнейший вывод — в том, что если прежде первичной была символическая стоимость произведения (его уникальность, духовность и, так сказать, шедевральность), а рыночная оценка рождалась на ее основе, то теперь работает и обратный процесс. И в подведение символической базы под высокие цены вовлечены (усилиями и средствами аукционных домов и галеристов) и музейщики, и академические ученые.
Среди главных героев книги — Гюстав Курбе, который первым понял, что политическая оппозиция может благоприятствовать рыночной стоимости искусства и что цены могут порождать символическую ценность. И Энди Уорхол, теоретик и практик культуры знаменитости, монетизировавший собственную личность. И конечно, современные художники — из них Изабель Грав особенно раздражает Андреас Гурски, именитый автор оцененных в миллионы фотографий магазинных полок. Некоторые главы книги довольно субъективны — но как иначе можно объяснить, почему работы одних художников стоят миллионы, а работы других, вроде бы не хуже, только тысячи долларов? Джеффа Кунса с его критикой консюмеризма в виде грандиозных собачек — надувных шаров автор уважает, а ту же критику в виде грудастых блондинок Джона Каррина считает тривиальной.
Арт-бум начала тысячелетия взвалил на художников тяжкое бремя обязанности быть успешными. Влияние, деньги, титулы, престиж — эти знаки успеха в образе «коммерчески успешного художника» сливаются воедино. И если каждый из нас с помощью психологов из социальных сетей кое-как преодолевает осознание собственной никчемности, современный художник вынужден ежесекундно подтверждать свою состоятельность — не только выставками и публикациями в СМИ, но и стоимостью работ. Коммерциализация художественного продукта становится громадной проблемой и впрямую влияет на сущность искусства. Кроме этого, в общем очевидного следствия давления рынка и «культуры знаменитости», автор отмечает еще несколько интереснейших особенностей нынешней эпохи.
В журналистике растет популярность рейтингов и «десяток лучших». Эти рейтинги, по мнению Грав, не только удовлетворяют потребность в иерархии мира искусства (которая все больше запутывается), но и показывают тенденцию к персонализации взглядов. Авторы «десяток» стремятся через них выразить себя, а имя комментатора нередко ценится выше сути комментария.
Арт-рынок является отличной иллюстрацией работы теневой экономики, функционирующей благодаря индивидуальным сделкам и неписаным законам. Но объявлять на основе этого арт-рынок криминальным, считает Грав, — значит идти на поводу измышлений. Стоит также помнить, что суждения рынка бывают ошибочны. И 10, и 20 лет назад было множество художников, снискавших краткий коммерческий успех, а потом забытых.
Автор дает свое объяснение невероятному интересу, который теперь вызывает искусство у зрителей любого социального статуса: мир искусства предлагает множество «привлекательных способов интеграции». Светские вечеринки на вернисажах и очереди на выставках — это знаки желания быть причастными к чему-то одновременно гламурному и высокодуховному. Ничего крепче этого коктейля современная действительность, кажется, не предлагает.
