Национальная галерея в Лондоне отклонила притязания на портрет кисти Анри Матисса, уцелевший во время бомбардировок Германии в ходе Второй мировой войны. Потомки модели, художницы Греты Молль, утверждают, что картина была незаконно присвоена, после того как подруга семьи вывезла ее из советского сектора в Берлине в Швейцарию в 1947 году.
Из Берлина в Лондон
Грета и Оскар Молль входили в число пяти учеников Анри Матисса, когда он начал давать уроки живописи в парижской студии в 1908 году. Оскар заказал Матиссу портрет своей 23-летней жены. Перед Первой мировой войной художник и молодая пара стали близкими друзьями.
В 1949 году портрет Греты Молль приобрела Сара Блаффер, дочь основателя нефтяной компании Texaco. Позднее полотно было продано некоему швейцарскому коллекционеру. В 1979 году Национальная галерея купила его у лондонского дилера Лефевра. Большая часть стоимости картины, на тот момент составлявшей £450 тыс., была выплачена благодаря государственной субсидии.
Национальная галерея приобрела «Портрет Греты Молль» (1908) — полотно, занимающее важное место в наследии Анри Матисса, — в 1979 году. По словам представительницы музея, у них «безупречные права на эту картину». В 1997 году Национальная галерея передала работу в долгосрочное пользование галерее Тейт. До сентября этого года там она и находилась в составе коллекции ХХ века, сейчас картина временно перенесена в хранилище.
Нью-йоркский адвокат Дэвид Роуленд, представляющий интересы наследников Молль, обратился к британским властям с официальной просьбой о возвращении картины. В случае если она не будет удовлетворена, «семья Молль подаст в соответствующий суд иск к Национальной галерее и Соединенному Королевству с требованием вернуть полотно», объясняет Роуленд, уточняя, что его обращение должен рассмотреть Консультационный совет Соединенного Королевства по незаконному присвоению. Однако область компетенции совета ограничивается периодом нацизма (1933–1945), так что утрата, случившаяся в 1947 году, не подпадает под его юрисдикцию.
История полотна после Второй мировой войны сложна и запутанна. В 1937 году нацисты обвинили Молль и ее мужа Оскара (оба они были художниками нееврейского происхождения) в создании «дегенеративного искусства». Тем не менее супруги пережили войну, хотя их берлинский дом был разбомблен. В начале 1947 года они приняли решение переехать в Уэльс, где жила одна из их дочерей, но в августе того же года Оскар скончался.
Портрет, который супруги хранили как зеницу ока на протяжении почти 40 лет, был единственным сколь-нибудь ценным имуществом Греты Молль. Оказавшись после раздела Берлина в советском секторе, она опасалась получить отказ на вывоз полотна в Великобританию. Поэтому доверила его своей подруге Гертруде Джамарани, ехавшей к мужу в Иран через Швейцарию. Та согласилась переправить работу в Цюрих швейцарскому дилеру. Считается, что это была галеристка Хайди Фолмеллер.
В Швейцарии Джамарани оказалась в затруднительном положении, поскольку местные власти препятствовали ее выезду с маленьким ребенком в Иран. У нее кончились деньги, и она заняла их у дилера под залог картины. По-видимому, позднее галеристка продала работу. Дочери Молль Бригитта и Мелита считают, что в конце 1940-х годов их мать предпринимала попытки вернуть полотно и обращалась к швейцарским властям.
В 1979 году, через два года после смерти Греты, ее портрет оказался в Национальной галерее. Дочери располагали лишь обрывочной информацией о событиях 1947 года и опасались сложностей, которые могли возникнуть в связи с подачей официального требования. До недавнего времени они практически ничего не предпринимали, пока несколько лет назад за их дело не взялся Роуленд.
Теперь потомкам Молль предстоит решить, обращаться ли с этим делом в суд. Они могут столкнуться с двумя проблемами: во-первых, каким образом предоставить достаточный фактический материал об утрате картины в 1947 году, и во-вторых, как объяснить, почему они не начали действовать в 1979 году, сразу после приобретения работы Национальной галереей?
В связи с этим делом возникает и вопрос о том, почему в 1979 году галерея не стала выяснять, как портрет оказался не в собственности семьи Молль. Несмотря на то что тогда о незаконном присвоении имущества в период нацизма беспокоились куда меньше, чем сегодня, музей был обязан запросить дополнительную информацию о том, почему портрет был продан в неспокойные 1940-е, хотя бы для того, чтобы убедиться в том, что приобретает его у законных владельцев.
