Трудно даже осознать, насколько интенсивной должна была быть творческая жизнь Ольги Розановой (1886–1918), чтобы всего от восьми лет ее деятельности в искусстве осталось такое множество идей и открытий. Приехавшая из родной Владимирской губернии учиться живописи в Москву в 1905-м, помыкавшись в разных училищах, уже через четыре года, в 1911-м, она становится активной участницей Союза молодежи — объединения, где сконцентрировался будущий цвет русского авангарда, пишет не только футуристические картины, но и заумные стихи и манифесты, теоретизирует и изобретает новые способы производства художественного «продукта», в частности новаторские книги вместе со своим партнером Алексеем Крученых.
Можно было бы сказать, что она меняла направления как перчатки, если бы это не было результатом хоть и стремительной, но достаточно последовательной эволюции, в результате которой она пришла к собственной версии абстрактного искусства, ухитрившись освободиться от харизмы Казимира Малевича и его супрематизма. Свое изобретение в живописи она назвала «светописью», и самым знаменитым ее воплощением стала «Зеленая полоса» (1917–1918), не менее радикальная, чем «Черный квадрат». Сегодня многие исследователи считают последние «светописные» картины Розановой предвосхищением открытий американской абстракции 1950-х, «цветовых полей» Марка Ротко и Барнетта Ньюмана.
Кто знает, возможно, эти ее свершения стали бы только бурным предисловием к дальнейшей карьере, если бы она не заразилась дифтеритом и не умерла в 32 года. В каком-то смысле кураторы выставки в Доме культуры «ГЭС-2» — а это Андрей Паршиков, Карен Саркисов и Елена Яичникова, — решили компенсировать эту трагическую случайность и провести линии возможного развития творческих идей Розановой, «отыскать следы ее нелинейного, непрямого влияния в искусстве последующих поколений». По словам Карена Саркисова, «художница не успела в полной мере реализовать свои оригинальные разработки, поэтому допустимо говорить о „наследстве без завещания“, об эхе и рефлексах, об отзвуках и отсветах, источник которых нельзя однозначно локализовать, но можно попробовать реконструировать».
Нет ничего странного в том, что творческих наследников Розановой было решено искать по «женской линии» — в неофициальном советском нонконформизме и среди наших современниц, ведь пересмотр вклада женщин в историю искусства остается одной из самых горячих мировых музейных тенденций, а «ГЭС-2» мыслит себя самой передовой институцией. Куратор Елена Яичникова поясняет замысел выставки: «Необходимо распаковать категорию „амазонки авангарда“ — показать несводимость этой группы художниц к зонтичному определению, выделить своеобразие каждой из них. Что касается художниц нонконформизма, или „второго авангарда“, то они часто оставались в тени своих коллег-мужчин, хотя ничуть не уступали им в таланте и масштабе видения».
В результате вместо академической и по определению скучноватой экспозиции получилась яркая инсталляция, где работы Ольги Розановой соседствуют с произведениями еще полутора десятков художниц и часто граница «это еще Розанова или уже нет?» достаточно размыта. За яркость стоит благодарить архитектора выставки Сашу Ким. Она не побоялась перенести «цветовые поля» из живописи в пространство, и вы как будто попадаете внутрь розановской абстракции, шагая по фиолетовому полу или упираясь в длинную зеленую стенку с одной единственной работой на ней. Кстати, это «Портрет сестры, Анны Владимировны Розановой», первый громкий успех художницы; этой работой она произвела фурор в 1912 году. Раздел называется цитатой из розановских стихов, «Хрустящий в волосах колышется бант» (все разделы названы ее цитатами), и благодаря соседствующей розовой инсталляции группы ««Малышки 18:22» под названием «Платье для принцессы», где иронически подается современное понимание женственности, выстраивается связь между дореволюционным будуаром, в котором запечатлена героиня картины, и современными соцсетями, служащими витриной женских успехов.
В разделе «Черные тумбы оцепенения» кубофутуристические картины Розановой продолжаются абстракциями с аппликациями Лидии Мастерковой (1927–2008), художницы Лианозовской группы, жены художника Владимира Немухина. А ее старшая коллега по этому неформальному объединению Ольга Потапова (1892–1971), почти ровесница Розановой, висит совсем в другом разделе — «Хрусталь неба в воздетом пространстве», посвященном абстракциям автора «Зеленой полосы». На этой же стене живопись Ефросиньи Ермиловой‐Платовой (1895–1974), еще одной почти сверстницы главной героини. Хотя больше она известна фигуративными работами, для выставки отобрано нечто беспредметное. Здесь же представлены работы Татьяны Глебовой (1900–1985), сохранившей вплоть до 1970-х годов авангардный импульс. Вообще, надо признать, что робкие абстрактные эксперименты послевоенного подполья сильно уступают в мощи авангардным высказываниям первой «амазонки», но это и понятно: неизвестно, что случилось бы с ней самой, доживи она до тотального господства соцреализма.
Зато работы современных российских художниц дают полноценное «созвучие» розановскому прорыву к «преображенному колориту», как сама автор определяла свою светопись. Это и огромные «Серые солнца» Александры Паперно, и лабиринт из разноцветного плексигласа Анны Титовой, впервые показанный на главной выставке Венецианской биеннале в 2011 году, и холсты Алены Кирцовой, где реальность как будто очищена от всех лишних деталей, чтобы вписаться в минималистскую линию.
«Зеленой полосе», привезенной из музея-заповедника «Ростовский кремль», выделена целая стена, дабы ничто не мешало оценить экстраординарную бескомпромиссность этого высказывания, породившего много легенд, мифов и подделок. (Впрочем, на открытии выставки публика была больше увлечена обнаружившимися в коробе, куда помещен шедевр, живыми паучками, скорее всего безвредными для сохранности работы, но воодушевляющими на оптимистичные метафоры.) Кстати, «Зеленая полоса» будет экспонироваться только до конца марта.
В экспозиции нашлось место и рукотворным книгам, и живописи Розановой из интригующей серии «Игральные карты» (1912–1913), где в образах валетов, тузов и дам зашифрованы изображения соратников художницы: Наталии Гончаровой, Алексея Крученых, Михаила Матюшина, Владимира Татлина. Такое предположение когда-то высказала искусствовед Фаина Балаховская, выступившая научным консультантом выставки.
Всего в проекте поучаствовало два десятка музеев и частных собраний, включая Третьяковку и Русский музей. Публичная программа разработана в пандан исканиям главной героини и позволяет ближе познакомиться как с современными участницами выставки, так и с идеями феминизма в искусстве. Обещают «зеленый декабрь (Галина Андреева будет вместе с участниками мастерской делать бумагу из водорослей), розовый январь с участием группы «Малышки 18:22», синий февраль с цианотипией Анны Кондратьевой, красный март с Лизой Неклессой и книгами художников и белый апрель с керамикой Беллы Покровой».
Дом культуры «ГЭС-2»
«Кубок созвучий. По направлению к Розановой»
До 28 апреля