Знаменитый интерьер работы Джеймса Эббота Макнейлла Уистлера (1834–1903), полное название которого звучит как «Гармония в голубом и золотом: павлинья комната», — самый посещаемый зал Галереи искусства Фрира при Смитсоновском институте (галерея входит в состав Национального музея азиатского искусства). Комната, созданная в 1876–1877 годах, изначально служила столовой в лондонском таунхаусе и является единственным дошедшим до нас интерьером авторства Уистлера.
Минувшим летом музей закрыл этот зал, чтобы провести самые серьезные за последние три десятилетия реставрационные работы. Сейчас комната уже вновь открыта для посещения — вместе с экспозицией керамики, демонстрирующей, как этот интерьер выглядел во времена, когда принадлежал промышленнику и основателю музея Чарльзу Лангу Фриру (1854–1919).
«Интерьеры, постоянно открытые для посещения, неизбежно подвергаются некоторому естественному износу, — рассказывает Дайана Гринвуд, куратор отдела американского искусства в Галерее Фрира. — Мы очень тщательно ухаживали за комнатой, но до последнего времени наши реставраторы не проводили общего анализа ее стабильности. Мы приложили все усилия, чтобы ничего не менять, но при этом по возможности максимально приблизить пространство к первоначальному видению Уистлера».
«Павлинья комната» открыта для посещения в Галерее Фрира с 1923 года. Это яркий образец роскоши своего времени — с позолоченными полками из ореха, мягким синим и зеленым цветом, изысканными изображениями птиц. Но на самом деле она должна была выглядеть совершенно иначе. Ее первоначальный владелец, британский судоходный магнат Фредерик Ричардс Лейленд, в 1876 году поручил Уистлеру переделать убранство столовой в его лондонском доме, чтобы экспонировать там коллекцию бело-синего китайского фарфора. Лейленд предпочитал приглушенные тона и поверхности, украшенные сложными текстурами, но художник воплотил в комнате собственное экстравагантное решение, чем неприятно удивил заказчика, когда тот вернулся из загородной поездки и увидел результат. Однако все же оставил интерьер в том виде, как его задумал Уистлер.
После смерти Лейленда в 1892 году «Павлинью комнату» (которую можно было разобрать и собрать заново на новом месте) приобрела бизнесвумен и собирательница искусства Бланш Мария Джорджиана Баррелл Уотни, а затем перепродала ее Фриру в 1904 году. Тот перевез комнату к себе домой в Детройт, где она находилась до тех пор, пока после его смерти не была передана в вашингтонский музей, названный его именем.
В 1940-е годы комнату впервые отреставрировали, но, как рассказывает Гринвуд, ретушь «наложили неумело, местами топорно». Благодаря следующей попытке, продлившейся с 1989 по 1992 год, вид комнаты удалось приблизить к первоначальному. «Это был один из тех драматичных моментов вроде реставрации потолка Сикстинской капеллы, когда после удаления слоев застарелой грязи становится видна обновленная и невероятно эффектная декоративная схема», — говорит Гринвуд.
Теперь реставраторы под руководством Дженифер Босуорт и Эллен Чейз укрепили ставни и металлические напольные вентиляционные решетки, которые не затронула реставрация 1990-х годов, очистили поверхности от грязи и восстановили повреждения, возникшие в результате активной посещаемости комнаты. Ставни и решетки, по словам Гринвуд, «сами по себе изысканно декорированные, теперь сияют в гармонии с остальным пространством».
Реконструирована также экспозиция азиатской и ближневосточной керамики — после изучения архивных фотографий, запечатлевших интерьер комнаты в 1908 году, когда она находилась в Детройте. «В результате мы не только получили микрокосм интересов и вкусов Фрира как коллекционера, но и увидели его умение полностью использовать все пространство практически как самостоятельный декоративный элемент, — объясняет Гринвуд. — Он организует объекты в цветовые группы. Он словно расписывает пространство этими отдельными объектами, а затем объединяет их, создавая великолепное единое целое».
По условиям завещания Фрира в залах можно экспонировать только объекты из его собственного собрания, но сегодняшние кураторы ищут возможности предложить «более современный взгляд» благодаря сторителлингу в цифровой и аудиоформе. «Это позволяет нам начать говорить об ориентализме и о культурной апроприации, которые неразрывно связаны с подобными пространствами», — поясняет Гринвуд.
