18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.

Виктор Мизиано: «Проблема молодых кураторов — отсутствие авторских позиций»

Виктор Мизиано. Фото: Роберт Каримов
Виктор Мизиано.
Фото: Роберт Каримов
№ 104, сентябрь 2022
№ 104
Материал из газеты

Куратор и теоретик современного искусства, основатель и главный редактор «Художественного журнала» Виктор Мизиано рассуждает об актуальном состоянии кураторства и художественной инфраструктуры в России, а также о собственном кураторском кредо

Поскольку вы стояли у истоков профессионального курирования на отечественной арт-сцене, интересно узнать, насколько сегодня кураторство в России соответствует вашим ожиданиям на старте.

Признаться, трудно восстановить в памяти, какие могли быть тогда, в начале 1990‑х годов, ожидания, потому что время переживалось по-другому. Это была эпоха обвальных изменений, тотальной неопределенности, когда все решалось здесь и сейчас. Все пребывало в такой динамике, что, честно говоря, дальний горизонт не очень просматривался. Хотя, конечно, было некое представление о счастливом будущем, когда российская система искусства станет абсолютно эквивалентной интернациональным стандартам. Было представление о необходимости стационарных выставочных залов типа «кунстхалле», о реформе национальных музеев… Разумеется, уже тогда в головах жила идея-фикс московской биеннале. И наконец, если говорить о кураторстве как институции, то в 1993 году я организовал в Центре современного искусства мастерскую кураторов. То есть некий рудиментарный проект инфраструктуры в сознании художественной среды уже вполне был оформлен.

БИОГРАФИЯ
Виктор Мизиано
Куратор, теоретик искусства

1957 родился в Москве
1992–1997 куратор Центра современного искусства (Москва)
2010–2014 президент совета Фонда Manifesta (Амстердам)
2015 запустил многочастный междисциплинарный проект «Удел человеческий»
Куратор проектов на биеннале в Стамбуле (1992), Роттердаме (1996), Валенсии (2001), Сан‑Паулу (2002, 2004), Венеции (1995, 1997, 2003, 2005, 2007)
Лауреат премии «Инновация» (2006, 2011, 2016) и Премии Кандинского (2016)
Основатель и главный редактор «Художественного журнала» (1993 — настоящее время), Manifesta Journal (2003–2011)
Автор книг «„Другой“ и разные» (2004), «Пять лекций о кураторстве» (3-е издание, 2021)

Еще…

Если же говорить о сегодняшнем дне, то важно, что понятие «куратор» уже не ставится под вопрос: это фигура, которая присутствует как неотъемлемая компонента современной системы искусства в России. Уязвимым местом является, однако, образование: кураторство у нас еще не стало в полном смысле слова университетской дисциплиной. Кроме того, оно еще не в полной мере осознается как интеллектуальная творческая дисциплина. Это особенно драматично проявилось в 2000-е годы, когда профессия куратора, заложенная и сделанная публичной в 1990-х, начала институционализироваться и даже стала модной, но ее интеллектуальный и исследовательский статус так и не был до конца конституирован. Кураторство во многом до сих пор отождествляется с менеджментом. Что неверно, так как это две разные сферы деятельности.

Продолжая тему инфраструктуры, хочется спросить: что вы думаете насчет отсутствия в России репрезентативного музея современного искусства? И вообще, нужен ли он, возможен ли?

Когда я в очередной раз слышу разговоры о большом музее — «как Тейт Модерн», меня охватывает легкая дрожь. Это модель уже отжившей эпохи. Современная культура переосмыслила, что такое искусство, что такое произведение, что такое история. C этой точки зрения модель музея-архива, которая реализуется в «Гараже», мне представляется интересной, а вот модель школьного, протокольного музея современного искусства вовсе не кажется безусловной. Но в то же время такую модель легко ниспровергать, если она все-таки есть. И создание доступного и зримого корпуса произведений современного искусства за всю историю его развития — это, безусловно, важная задача.

Проект «Удел человеческий». Выставка «Не кажется ли тебе, что пришло время любви?». Йоко Оно. «Два девственника». 1968. Фото: Архив Виктора Мизиано
Проект «Удел человеческий». Выставка «Не кажется ли тебе, что пришло время любви?». Йоко Оно. «Два девственника». 1968.
Фото: Архив Виктора Мизиано

Но тут встает другая, большая и серьезная, проблема: в какой мере оправданно разделение на музей национального искусства и музей западного искусства, как в случае с Пушкинским музеем и Государственной Третьяковской галереей, когда приходится переходить через мост для того, чтобы увидеть Петра Кончаловского после просмотра Анри Матисса? Такое разделение существует, насколько я знаю, только у нас и в Японии, то есть в двух периферийных империях с очень двусмысленными взаимоотношениями с западноевропейским миром. Так что, мне кажется, у нас впереди — серьезная реформа наших музеев, с тем чтобы создавать всемерно насыщенную и полную картину. Потому что видеть Илью Кабакова, рядом с которым находятся Франциско Инфанте и Юрий Злотников, но нет Джозефа Кошута и Энди Уорхола, — это не совсем правильно, ведь интеллектуальное воображение авторов современного искусства абсолютно интернациональное, каким, впрочем, оно было уже и в эпоху русского авангарда.

Какие кураторские высказывания вы считаете актуальными и вообще приемлемыми на сегодняшний момент?

Есть вещи совершенно очевидные. Тот сектор, который срезан полностью, — это большие международные проекты. Соответственно, ситуация возвращается к внутренним ресурсам. Я предполагаю также, что в силу уменьшения материальных ресурсов, как нам предрекают эксперты-экономисты, сокращаться будет количество и размах выставок. В некотором смысле это даже неплохо, потому что гипершоу, где материальные возможности заслоняли собой то, что в советские годы называлось идейно-художественным содержанием, являли слабую сторону российской художественной жизни и жизни целого ряда наших ведущих институций.

Выставка «Искусство Центральной Азии. Актуальный Архив  (Узбекистан, Казахстан и Кыргызстан)». Елена и Виктор Воробьёвы. «Казахстан. Голубой период». 2005. Куратор Виктор Мизиано. Фото: ГЦСИ
Выставка «Искусство Центральной Азии. Актуальный Архив (Узбекистан, Казахстан и Кыргызстан)». Елена и Виктор Воробьёвы. «Казахстан. Голубой период». 2005. Куратор Виктор Мизиано.
Фото: ГЦСИ

Почувствовать большую ответственность за высказывания — вот к чему, как мне кажется, должна подталкивать сегодняшняя ситуация. Происходящее — это вызов, это колоссальная ломка жизненных горизонтов, и человек с творческими притязаниями, конечно, должен мобилизоваться и принять решение, что и как теперь говорить. Новые условия подталкивают к появлению более интеллектуально емких и содержательно обеспеченных выставочных высказываний. И это, в первую очередь, окончательно закрепит за куратором высокую меру авторской ответственности.

В «Пяти лекциях о кураторстве», недавно переизданных вновь, вы подчеркиваете, что кураторство — творческая, авторская деятельность. Насколько сегодня на российской арт-сцене проявлена фигура куратора-автора?

Если говорить о среднем поколении кураторов, которое возникло на излете 1990‑х — в начале 2000-х годов, то к сегодняшнему дню я почти не вижу последовательно прочерченных кураторских биографий. Были яркие дебюты, ходы, жесты, а потом какие-то длинные паузы. Многие из этих кураторов осели в институциях, таких, в частности, как «Гараж» и «ГЭС-2», где развивается практика коллективного кураторства. А когда ищется синкретизм, компромисс, то результаты получаются деперсонализированные. Когда в таких институциях работают компетентные, но лишенные яркого эго люди, то не жалко. А когда, как в нашей ситуации, яркие и очень потенциальные личности растворяются в этом формате, то становится обидно: один голос заглушает голос другого. Сейчас очень важная проблема — чтобы кураторы получили возможность самостоятельного высказывания.

Выставка «Невозможное сообщество». Куратор Виктор Мизиано. Фото: ГЦСИ
Выставка «Невозможное сообщество». Куратор Виктор Мизиано.
Фото: ГЦСИ

С молодыми же кураторами другая проблема: они оказались в плену интеллектуальной индустрии. С одной стороны, мне симпатично, что для них интеллектуальный, поисковый характер кураторства является непреложным, что они читают книги, прилично знают английский, следят за новинками, что они в курсе спекулятивных реалистов, левого активизма и вообще всего, что надо. И разумеется, они гендерно продвинутые. Но, с другой стороны, меня огорчает отсутствие авторских позиций, личной страсти, некоей травмы, которая формирует субъективность. Этот внутренний стержень — скорее, даже не интеллектуальный, а субъективный, личностный — есть у кураторов более старшего поколения. И это есть у всех сильных кураторов. Сильный куратор может делать разные выставки на разные темы, но в каком-то метафизическом смысле слова это все одна выставка. Есть некое видение, есть некая экзистенциальная тематика, есть вещи, которые его влекут. И именно этого авторского мира, этой авторской позиции, этой авторской субъективности, не книжной, не сконструированной из чтения e-flux, а лично пережитой и заводящей, — вот этого я вижу крайне мало.

А можете рассказать о своем авторском стержне? Что его сформировало?

Я не очень доктринерски это сформулирую, поскольку буду делать это впервые. Меня называют куратором 1990-х, но, хотя я действительно активно реализовал себя в этом десятилетии, на самом деле я пришел в него с закваской 1980-х. Это была эпоха, о которой Дмитрий Быков, филолог, говорит как об эпохе культурного расцвета. Абсолютно верно: это была эпоха высокого интеллектуального тонуса. В силу того, что советское общество было высокоидеологизированным, оппозиция ему тоже носила идеологизированный характер. Высоким статусом обладало интеллектуальное общение. Ощущение причастности к кругу, спаянному интеллектуальными и духовными интересами, обладало приоритетом по отношению ко всему остальному. И в то же время — колоссальное уважение искусства и культуры как некоего ценного объекта, любование которым и есть главное предназначение мыслящего человека (что, собственно говоря, было абсолютно опрокинуто 1990-ми годами). Эстетика взаимодействия и эстетические опыты — вот два пунктира в моей работе, связанные с условием моего формирования в 1980-е. С одной стороны, это реляционные выставки типа «Гамбургского проекта», которые являются, в сущности, формой проживания, а с другой — это выставки, которые представляют собой зрелища в себе и обладают визуальной самоценностью (начиная с «Эстетических опытов» в Кускове и заканчивая всеми частями «Удела человеческого»). Также на меня сильное влияние оказал Андрей Тарковский, как и я, дитя реакционной эпохи.

Можно ли сказать, что вы формируете выставки как кинорежиссер?

Интуитивно я к этому стремился всегда, но осознанно стал связывать компоновку выставочного ряда с киномонтажом начиная с моих выставок 2000-х. Приступая же к работе над проектом «Удел человеческий», я внимательно освоил кинотеорию Тарковского и Эйзенштейна и научился работать со SketchUp. Выставки здесь выстраивались как некая поэтическая целостность, которая осваивается через время, через движение. Тарковский это называл «ваянием из времени».

Проект «Удел человеческий». Выставка «Дом с привидениями». Леонид Тишков. «Умань». 2016. Фото: Архив Виктора Мизиано
Проект «Удел человеческий». Выставка «Дом с привидениями». Леонид Тишков. «Умань». 2016.
Фото: Архив Виктора Мизиано

Работаете ли вы сейчас над какими-то проектами?

Должны осуществиться еще две части «Удела человеческого». Также мы подготовили с Вадимом Фишкиным — замечательным художником, признанным европейским мастером, живущим в Любляне, — большую, яркую, абсолютно сенсационную монографию для Московского музея современного искусства. Но эти выставочные проекты сейчас находятся на паузе. Есть у меня проекты и в других странах, так что пока перенесу свою активность туда. А там посмотрим, как будет выстраиваться ситуация в Москве. У меня нет ни малейшего желания отказываться от работы здесь. Какая бы ни была ситуация, мне кажется, что художественный процесс должен продолжаться и должны делаться высказывания, адекватные ситуации. 

Самое читаемое:
1
Борис Орлов и Салават Щербаков возмущены реконструкцией Южного речного вокзала
Памятник советского модернизма 1980-х годов, открытый в Москве после реконструкции, несмотря на заявления властей о «воссоздании», оказался далек от оригинала, говорят его создатели — скульпторы Салават Щербаков и Борис Орлов
12.05.2023
Борис Орлов и Салават Щербаков возмущены реконструкцией Южного речного вокзала
2
Выдача «Троицы» Рублева на праздник 4 июня может быть отложена
Представитель РПЦ допустил возможность отсрочки перемещения иконы до того момента, как будет создана защитная капсула, при этом за последние месяцы количество проблемных участков на иконе увеличилось до 71
24.05.2023
Выдача «Троицы» Рублева на праздник 4 июня может быть отложена
3
Загадка «невозможной» древнеегипетской скульптуры, похоже, решена
Маргарет Мейтленд, исследовательница древней культуры долины Нила, обнаружила прямую связь музейной статуи с жителями целой деревни мастеров, специализировавшихся на создании гробниц для правителей страны
23.05.2023
Загадка «невозможной» древнеегипетской скульптуры, похоже, решена
4
«Троица» Андрея Рублева и рака Александра Невского переданы РПЦ
Президентом РФ Владимиром Путиным принято решение о возвращении РПЦ иконы «Троица», написанной Андреем Рублевым. Накануне Государственный Эрмитаж дал согласие соединить раку, гробницу и мощи святого на территории Александро-Невской лавры
15.05.2023
«Троица» Андрея Рублева и рака Александра Невского переданы РПЦ
5
Прощальное дефиле: выставка памяти Зайцева и Юдашкина открылась в Эрмитаже
На выставке в «Старой Деревне» представлены все костюмы из собрания Эрмитажа, которые в разные годы музей получил в дар от самих кутюрье или от тех, для кого они были созданы
16.05.2023
Прощальное дефиле: выставка памяти Зайцева и Юдашкина открылась в Эрмитаже
6
В Эрмитаже и скандал — все равно культурное событие
Все, что вы хотели знать о форс-мажорах и криминальных происшествиях в знаменитом музее, но не понимали, у кого спросить, — в новой книге издательства «Слово». Ее авторы — журналистка Джеральдин Норман и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский
12.05.2023
В Эрмитаже и скандал — все равно культурное событие
7
Большой кремлевский шапочный разбор близок к завершению
Реставраторы Музеев Московского Кремля закончили работу над царской Алтабасной шапкой из Оружейной палаты. Это предпоследний из семи головных уборов, исполнявших в России роль монарших регалий, которые сейчас поэтапно приводятся в порядок
15.05.2023
Большой кремлевский шапочный разбор близок к завершению
Подписаться на газету

2021 © The Art Newspaper Russia. Все права защищены. Перепечатка и цитирование текстов на материальных носителях или в электронном виде возможна только с указанием источника.

18+