В сборник текстов историка искусства, старшего научного сотрудника Государственной Третьяковской галереи Ирины Вакар вошли статьи разных лет о российском и советском модернизме и авангарде. Некоторые уже печатались в каталогах и научных сборниках, зачитывались как доклады на конференциях, некоторые публикуются в доработанном виде или впервые.
Публикации искусствоведов уровня Вакар — события сами по себе, но в «Людях и измах» собраны тексты из источников, зачастую не достигающих широкой аудитории. Многие написаны по случаю выставок, прошедших в России относительно недавно («Некто 1917», «Импрессионизм в авангарде»), память о которых еще свежа, что добавляет книге актуальности. Статьи сгруппированы в смысловые блоки и дают как общую перспективу заявленной проблематики, так и крупный план с уходом в детали. Так, с одной стороны, импрессионизм у художников авангарда описывается как манифест новой живописи в целом, «декларация общих принципов нового искусства». С другой — Вакар останавливается на «возвратном импрессионизме» Михаила Ларионова и Казимира Малевича (у обоих пуантель из ранних вещей «возвратилась» в поздние) как индикаторе преобразования французской традиции в России.
В главах о символизме в фокусе внимания работа с живописным пространством у Михаила Нестерова, Виктора Борисова-Мусатова, Павла Кузнецова. Их «новая пространственность», по Вакар, оказалась предтечей «мироотношения» авангарда. В другой части книги, препарируя философский аспект беспредметничества авангарда, автор «берет под микроскоп» Малевича и Ивана Клюна, описывая как черты сходства, так и пути расхождения учителя и ученика.
Впрочем, Вакар не концептуализирует искусство на высоком теоретическом уровне, но тем не менее вводит целый ряд важных обобщений, позволяющих емко описать и собрать воедино сюжеты его истории. Такие, например, как «протеизм» — «сознательный, принципиальный полистилизм» русского авангарда, свойственный мало кому еще. Генезис протеизма Ирина Вакар отсчитывает, что неожиданно, от живописи Валентина Серова, останавливаясь на его многочисленных «отходах от основной линии», позволивших критикам увидеть в нем «не одного Серова… а братьев Серовых».
Представления о Валентине Серове как предшественнике протеизма сегодня кажутся парадоксальными. Но автору книги, похоже, не чуждо парадоксальное мышление. Описывая нелюбовь русских художников к экспрессионизму, Ирина Вакар обнаруживает его черты у таких авторов, как Владимир Маяковский, и пишет о «глубокой укорененности элементов экспрессионизма в русской традиции». В статье о двух непримиримых антагонистах Александре Родченко и Казимире Малевиче она усматривает генезис характерных фоторакурсов первого из супрематической живописи второго.
Взгляд Вакар — это взгляд историка, столь глубоко погруженного в материал, что, кажется, знакомого с ним как с интерьером собственного кабинета. В этом случае любая деталь оказывается говорящей и предстает в «сферической перспективе», дополняя широкую панораму из описываемых работ, архивных материалов и подробностей биографий. Которые Ирина Вакар излагает языком увлекательным, полным виньеток и красивых лирических отступлений. В формально-пластическом анализе произведений автор не останавливается на уровне искусствоведческих клише, но обращается к социальной реальности и философии художников авангарда. Замыленные понятия вроде «русского сезаннизма» и «утопического мышления» подвергаются пересмотру, и даже само их существование ставится под вопрос.
Одна из статей сборника посвящена уточнению датировок ряда работ Ларионова. В другой на основе редких архивных записей, мемуарных свидетельств и пометок на подрамниках картин реконструируется выставка Малевича 1929 года в Третьяковской галерее, от которой осталось критически мало свидетельств. Такие исследования, предпринятые Вакар, с авторскими трактовками и систематизацией материала, долгое время лежавшего на периферии, если не за пределами истории, кажутся по-настоящему уникальными.
