Московский коллекционер Роман Бабичев продолжает публикацию каталога-резоне своего собрания отечественного искусства. Издательский проект «Модернизм без манифеста» (напомним, что так же называлась двухчастная выставка его коллекции в Московском музее современного искусства в сентябре 2017 — январе 2018 года) не только знакомит с неизвестными широкой публике произведениями живописи, графики и скульптуры из этого частного собрания, но и предлагает новый взгляд на советское искусство, интегрируя его в международный контекст. Хотя нынешний том издан четвертым по счету — вслед за книгами, посвященными искусству 1920–1950-х годов, ленинградской школе в целом и персональному творчеству Александра Ведерникова (1898–1975), — на сей раз опубликована самая хронологически ранняя часть собрания.
Согласно выработанной для всей серии структуре, издание состоит из трех элементов: текстов в начале, которые для первого тома написали искусствоведы Ольга Давыдова и Мария Силина, альбома, где иллюстрации упорядочены в соответствии с основными тенденциями в русском искусстве рубежа XIX–XX веков, и собственно каталога-резоне этой части коллекции, всего 813 единиц хранения. А открывает книгу традиционное вступительное слово самого собирателя, в котором Бабичев так описывает основной вектор коллекции: «Мое собрание повествует о русском искусстве ХХ века, которое от новых импрессионистических веяний, существовавших в начале столетия, слегка касаясь „Мира искусства“ и символизма, проблесков авангарда (и эта часть представлена в 1 томе), приходит и в основном сосредотачивается на неофициальной модернистской линии советского искусства 1920–1950-х годов, получившей свое развитие в большей степени в Москве и Ленинграде, о чем повествуют 2, 3 и 4 тома». Тем самым он сразу определяет круг своих интересов среди пестрого разнообразия художественных течений прошлого рубежа веков.
В статьях Ольги Давыдовой «Модерн и модернизмы: художественные истоки ХХ века» и Марии Силиной об этапах формирования национальной скульптурной школы прослеживаются взаимосвязи дореволюционного искусства с дальнейшими художественными процессами. Так, Давыдова подчеркивает, что «в искусстве символизма на потенциальном уровне, без манифеста, была заложена идея преображения художественного языка, трансформации реальности». И добавляет: «Символизм и авангард продолжили давать о себе знать в советском искусстве двадцатых, тридцатых, сороковых годов и в послевоенное время. У кого-то на уровне лирических настроений, у кого-то в более явных пластических поисках». В качестве примера она приводит работы Владимира Гринберга, Елизаветы Кругликовой, Дмитрия Митрохина и Александра Русакова. Эту линию модерна и его отголосков искусствовед доводит до работ Владимира Вейсберга и даже Константина Батынкова из коллекции Бабичева. Таким образом, главная концепция первого тома заключается в обнаружении потенциальных взаимосвязей дореволюционного отечественного искусства с последующим неофициальным творческим процессом.
Интересны и разделы, выделенные в альбоме иллюстраций. Это тоже новый взгляд на привычные нам явления рубежа веков. Тут особого внимания заслуживает раздел «Архитектурные проекции мечты», где представлена графика Ольги Баудер, Бориса Иофана, Софьи Кауфман.
Первый том следует рассматривать как существенный элемент всего этого opus magnum Романа Бабичева и работающей с ним команды искусствоведов. В нем намечены дальнейшие открытия и новые акценты в области русского искусства 1920–1950-х годов, наиболее впечатляющей части собрания. Но не менее важны великолепные произведения малоизученных или совершенно забытых мастеров, которые впервые опубликованы и введены в научный оборот.
