История 18 ученических тетрадок (каждая из 12 линованных страниц, цена 1 коп., на задней обложке — «Правила октябрят») началась в 1964 году, когда художник Михаил Гробман, один из лидеров неофициального художественного кружка, еще проживал со своей женой Ириной Врубель-Голубкиной в московском районе Текстильщики. Тогдашняя квартира Гробмана и Врубель-Голубкиной, до потолка заполненная картинами нонконформистов, книгами и антиквариатом, была важным центром арт-богемы, средоточием кулуарного общения. Дотошный собиратель и выдающийся коллекционер, Гробман является одним из ключевых хроникеров и бытописателей культуры Москвы времен застоя, неоднократно издавались его дневники и воспоминания о делателях и обстоятельствах параллельной столичной культуры. Теперь очередь дошла и до стопки тоненьких тетрадок, в которых многочисленные гости квартиры в Текстильщиках оставляли разнообразные экспромты — поэтические, мемуарные и даже рисованные.
«Барбарис» издал все эти автографы максимально близко к оригиналу, скрупулезно воспроизведя каждую из 18 школьных тетрадок, образующих небольшую стопку. В пандан к ним издан обобщающий том, предлагающий «раскадровку» всех обнародованных страниц (издательство воспроизвело даже чистые листы, без картинок и текста). Здесь же уже типографским образом опубликована вся начинка гостевых книг, многочисленные архивные фотографии, комментарии, хроники «общественно-политических» и «культурных» событий советской жизни тех лет и прочий справочный материал. То есть отныне гробмановские тетради можно изучать в аутентичном виде или же следить за жизнью неофициальной Москвы по исследовательской части. Тем более что в обеих частях этого аккуратного, любовного изданного комплекта встречаются фрагменты поденных записей Михаила Гробмана.
«24.06.1969. Ныне исполнилось 8 лет со дня нашей с Иркой свадьбы. Приехал Яковлев с цветами и нарисовал мне тут же хорошую вещь. Холин с дочкой Людой пришли, принесли цветы и вино. Лимонов приехал и подарил мне сборник своих стихов [самиздат]. Так спонтанно получилось маленькое торжество, пили водку, вино, разговаривали, и все было очень хорошо…»
Все было очень хорошо и в Израиле, куда Гробманы эмигрировали в конце 1971 года, которым нынешний проект «Барбариса» заканчивается. Хотя традиция гостевых тетрадей не прервалась из-за переезда — насколько мне известно, ведутся они и по сей день. Следов сборов в гробмановской «чукоккале» не обнаруживается, последним в московские тетрадки написал Генрих Сапгир отвлеченный какой-то экспромт: «Был народ — богоносец, // Стал народ — рогоносец…» А еще здесь гостят, оставаясь говорить до утра, Илья Кабаков и Владимир Вейсберг, Игорь Холин и Михаил Рогинский, Геннадий Айги и Владимир Яковлев. И разумеется, Эрик Булатов. И конечно же, Эдуард Штейнберг. И скажем, Юрий Мамлеев. Да мало ли кто! Издатель Ирина Тарханова говорит в предисловии об «энциклопедии неофициального искусства», и это тот случай, когда значение гостевых тетрадей ничуть не преувеличено.
Мы уже писали о другом проекте издательства «Барбарис», занявшегося факсимильным воспроизведением путевых дневников художника Валерия Сировского. Издание гробмановских рукописных альманахов продолжает и как бы закрепляет за издательством уникальную, сложную во всех смыслах нишу публикаторов, адекватно воспроизводящих художественные и биографические документы. Да, это крайне красиво и интересно: дневники, письма, рукописи и собрания бумаг, будто бы не предназначенных для перевода «под корешок». Такие книги нельзя поставить на поток, их невозможно удешевить, каждое издание «Барбариса» подкупает продуманной штучностью. Но со стороны кажется, что Ирина Тарханова не боится сложностей современного маркетинга, не ждет мгновенной финансовой отдачи, она выпускает сложносочиненные (в полиграфическом смысле) книги, потому что должна обязательно это сделать.
В этом Тарханова весьма похожа на художников-нонконформистов, кучковавшихся по московским кухням и мастерским в обстановке полнейшей общественно-политической беспросветности, без какой бы то ни было надежды на признание или хотя бы на промельк света. Но именно теперь, вечность спустя, нонконформисты, объединенные Михаилом Гробманом в «Cписок второго авангарда», оказываются важнейшим звеном культурной эволюции, не прерывавшейся даже в самые лихие годы «советчины» и бывшей едва ли не главным явлением застойных времен. За которые, в том числе и из-за них, деятелей и делателей, нам ныне не стыдно.
Ну да, работали, не бросая трудиться. Несмотря ни на что, искали, созидали, пробовали, развивались. Гробмановские тетрадки как раз и показывают красоту этого роста, медленного и плавного развития неофициального московского арт-круга (окей, одного из формообразующих кругов), ставшего достоянием лучших музеев мира. Не зря на обложке каждой из 18 школьных тетрадей даны «Правила октябрят», будущих пионеров, любящих труд, хорошо учащихся, любящих школу и уважающих старших. Во-первых, «октябрята — честные и правдивые ребята». Во-вторых, «только тех, кто любит труд, октябрятами зовут». В-третьих, «октябрята — дружные ребята, читают и рисуют, играют и поют, весело живут».
Весело и «очень хорошо».
