18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.

Будет ли у частных музеев жизнь после смерти?

№30, январь-февраль 2015
№30
Материал из газеты

Основателям частных музеев следует планировать развитие своих институций после собственной кончины

Бернар Арно передаст здание своего музея Парижу в 2062 г.
Бернар Арно передаст здание своего музея Парижу в 2062 г.

Модель музея, построенного на частной коллекции, сейчас крайне популярна: в октябре в Париже начал работу Музей Фонда Louis Vuitton, в Лос-Анджелесе идет строительство музея Эли и Эдит Брод The Broad, открытие которого запланировано на осень. А оглянувшись на более чем 100 лет назад на таких американских «баронов-разбойников», как Фрик, Морган и Хантингтон, вы обнаружите еще один период в истории, когда множество важнейших институций основывалось отдельными влиятельными личностями, а не крупными объединениями или союзами частных и государственных организаций.

И точно так же, как в «позолоченный век» Америки, сегодняшние критики задаются вопросом, насколько новые частные музеи ориентированы на местное сообщество, будь то транспортная, логистическая доступность, например, или стоимость входных билетов. Однако никто еще не задумывался о судьбе этих учреждений после смерти их основателя или спада его коллекционерской деятельности.

Этот вопрос особенно остро стоит в связи с возрастом коллекционеров, о которых мы ведем речь. Если Бернару Арно из Фонда Louis Vuitton, как и основательнице музея американского искусства Crystal Bridges, наследнице сети магазинов Wallmart Элис Уолтон, «всего» 65 лет, то другие уже разменяли восьмой, а то и девятый десяток.

Эмили Раух Пулицер 71 год, коллекционерам из Майами Дону и Мире Рабелл — 74 и 71, их соседу Мартину Маргулису — 76. Французскому миллиардеру, хозяину художественных пространств в Венеции Франсуа Пино — 78, а Эли и Эдит Брод — 81 и 78. До какой степени у всех них продуманы планы по обеспечению жизнеспособности любимых детищ после того, как они сами отойдут в мир иной?

Необычна ситуация с Фондом Louis Vuitton, поскольку Арно заключил соглашение о передаче спроектированного Фрэнком Гери здания Парижу в 2062 году. Однако судьба его личной и корпоративной коллекций (притом что не совсем ясно, что входит в состав каждой из них) неизвестна.

Для частных коллекций, переходящих в госсобственность, неопределенность такого рода, увы, вошла в норму. Выдающимся исключением из этого правила служит музей Crystal Bridges, который обещает просуществовать много поколений, даже если все гипермаркеты Wallmart каким-нибудь невероятным образом канут в Лету. Еще до своего торжественного открытия в 2011 году музей сообщил о том, что для покрытия расходов по операционной деятельности, на пополнение коллекции и даже на капитальные реконструкции в будущем он располагает целевым капиталом в $800 млн из Фонда семьи Уолтон.

Другое исключение — новый музей Эли Брода, объявившего об обеспечении его суммой в $200 млн, причем она уже пересмотрена в сторону увеличения. Теперь миллиардер заявляет, что у музея будет целых два целевых фонда: один, «существенно больше $200 млн, будет покрывать текущие расходы» и второй — закупочный. «Мы не хотим, чтобы музей рассматривали как инертную, не динамическую, неменяющуюся коллекцию», — говорит он.

Большая часть музеев на основе частных коллекций либо не имеет планов целевого финансирования, либо не распространяется о них (возможно, чтобы располагать большими возможностями для маневра в случае необходимости отказаться от этих планов). Также в отношении большинства коллекционеров не ясно, будут ли принадлежащие им собрания искусства после кончины владельцев переданы их фондам. Некоторые коллекционеры предпочитают оставлять себе ключевые произведения, чтобы впоследствии передать их своим наследникам. Другие просто хотят хранить их дома, но после внесения в 2006 году поправок в налоговое законодательство США жить со своим Пикассо и в то же время иметь налоговые льготы за его пожертвование стало гораздо сложнее. (Здесь Броды также являются исключением: после смерти супругов их фонд получит сотни произведений, в данный момент находящихся у них дома.)

Кроме того, ловушки, поджидающие коллекционеров на пути планирования их наследства, весьма многочисленны, как многочисленны и уже имеющиеся примеры — от предостерегающих до показательных. Вспомнить хотя бы Фредерика Вайсмана, бывшего шурина Вайсмана Нортона Саймона и Жан-Поля Гетти.

В качестве героя поучительной истории о том, как не следует поступать со своей коллекцией, Вайсман может посоревноваться с Альбертом Барнсом. Он открыл собственную виллу в фешенебельном районе Холмби-Хиллз, где и расположилась его коллекция, насчитывающая около 400 работ, среди которых картины американских классиков ХХ века Виллема де Кунинга, Марка Ротко, Клиффорда Стилла, Элен Франкенталер, Кеннета Ноланда и Мориса Луиса. Учитывая ограничения на парковку в этом районе, у виллы нет регулярных часов работы. И если вы никогда не видели его первоклассной абстракции, то одна из причин тому — эти ограничения.

Известный своим крутым нравом магнат Нортон Саймон создал более доступное выставочное пространство, когда в 1974 году заключил с Художественным музеем Пасадины соглашение, условия которого предполагали экспонирование там его коллекции старых мастеров и импрессионистов. Но Саймон строго ограничил временную передачу произведений из своей коллекции другим площадкам, и после его смерти совет директоров музея продолжает эту политику. Музей не испытывает трудностей, однако он и не особо динамичен, а сотрудники все еще обсуждают, «что понравилось бы господину Саймону».

Гетти же, напротив, служит примером того, как построить музей, выходящий далеко за пределы личных амбиций и видения своего основателя. Конечно, решение, принятое миллиардером, было уникальным: он завещал музею 4 млн нефтяных акций Getty, на момент его смерти в 1967 году стоивших около $700 млн — и $1,2 млрд к тому времени, когда, шесть лет спустя, было закончено производство по делам наследства и средства были распределены. Кроме того, Гетти принял еще одно мудрое решение: в своем завещании он наложил на институцию крайне мало ограничений, обозначив ее цель — «распространение художественных и общих знаний» — настолько широко, что будущие руководители смогли сместить ее в сторону университетской модели: музей с библиотекой, реставрационными мастерскими и отделом по распределению стипендий.

Скотт Стоувер, советник по вопросам филантропии в области культуры,  оптимистично настроен по поводу наследия Бродов, Пино и Арно «не только потому, что это миллиардеры, обладающие средствами для должного поддержания своих институций», но и потому, что для управления ими они наняли «серьезных профессионалов»; особенно он выделяет «выдающегося» специалиста Сюзанну Паже в Louis Vuitton. Таддеуш Стаубер из Nixon Peabody, адвокат, организовавший передачу Музею современного искусства Сан-Франциско во временное пользование сроком на 100 лет коллекции Дона и Дорис Фишер, также высоко отозвался о профессионализме современных музеев, создающихся на основе частных коллекций, упомянув удачное привлечение Дона Бачигалупи сначала музеем Crystal Bridges, а теперь музеем Джорджа Лукаса. Еще он отмечает, что для собранной в одном месте коллекции стоимость страховки значительно выше, чем для произведений по отдельности.

Открытым остается вопрос о будущем менее крупных музеев, основанных такими коллекционерами, как Рабеллы, частные активы которых мизерны по сравнению с капиталами, скажем, Бродов. Что будет с их яркими, передовыми коллекциями через 20 лет?

«Я не знаю, на что будет похожа Америка через 20 лет», — говорит Мира Рабелл. Для Рабеллов наследственное планирование приняло необычную и не обязательно связанную с юридическими аспектами форму: «Мы хотим зара­зить своих детей любовью к искусству, чтобы они продолжали наше дело. Они уже очень активны. Наш внук, которому 13 лет, недавно приобрел свое первое произведение искусства на собственные деньги». Основала ли она какой-нибудь целевой капитал для коллекции? «Нет. Думаю, этим займутся мои дети», — говорит коллекционер.

Самое читаемое:
1
Борис Орлов и Салават Щербаков возмущены реконструкцией Южного речного вокзала
Памятник советского модернизма 1980-х годов, открытый в Москве после реконструкции, несмотря на заявления властей о «воссоздании», оказался далек от оригинала, говорят его создатели — скульпторы Салават Щербаков и Борис Орлов
12.05.2023
Борис Орлов и Салават Щербаков возмущены реконструкцией Южного речного вокзала
2
Выдача «Троицы» Рублева на праздник 4 июня может быть отложена
Представитель РПЦ допустил возможность отсрочки перемещения иконы до того момента, как будет создана защитная капсула, при этом за последние месяцы количество проблемных участков на иконе увеличилось до 71
24.05.2023
Выдача «Троицы» Рублева на праздник 4 июня может быть отложена
3
Загадка «невозможной» древнеегипетской скульптуры, похоже, решена
Маргарет Мейтленд, исследовательница древней культуры долины Нила, обнаружила прямую связь музейной статуи с жителями целой деревни мастеров, специализировавшихся на создании гробниц для правителей страны
23.05.2023
Загадка «невозможной» древнеегипетской скульптуры, похоже, решена
4
«Троица» Андрея Рублева и рака Александра Невского переданы РПЦ
Президентом РФ Владимиром Путиным принято решение о возвращении РПЦ иконы «Троица», написанной Андреем Рублевым. Накануне Государственный Эрмитаж дал согласие соединить раку, гробницу и мощи святого на территории Александро-Невской лавры
15.05.2023
«Троица» Андрея Рублева и рака Александра Невского переданы РПЦ
5
Прощальное дефиле: выставка памяти Зайцева и Юдашкина открылась в Эрмитаже
На выставке в «Старой Деревне» представлены все костюмы из собрания Эрмитажа, которые в разные годы музей получил в дар от самих кутюрье или от тех, для кого они были созданы
16.05.2023
Прощальное дефиле: выставка памяти Зайцева и Юдашкина открылась в Эрмитаже
6
В Эрмитаже и скандал — все равно культурное событие
Все, что вы хотели знать о форс-мажорах и криминальных происшествиях в знаменитом музее, но не понимали, у кого спросить, — в новой книге издательства «Слово». Ее авторы — журналистка Джеральдин Норман и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский
12.05.2023
В Эрмитаже и скандал — все равно культурное событие
7
Большой кремлевский шапочный разбор близок к завершению
Реставраторы Музеев Московского Кремля закончили работу над царской Алтабасной шапкой из Оружейной палаты. Это предпоследний из семи головных уборов, исполнявших в России роль монарших регалий, которые сейчас поэтапно приводятся в порядок
15.05.2023
Большой кремлевский шапочный разбор близок к завершению
Подписаться на газету

2021 © The Art Newspaper Russia. Все права защищены. Перепечатка и цитирование текстов на материальных носителях или в электронном виде возможна только с указанием источника.

18+