Это первая в России выставка Клее и такая масштабная: около 130 произведений живописи и графики из Центра Пауля Клее в Берне, Фонда Бейелера в Базеле, ведущих музеев Цюриха и Берна. Будут там и три графические работы Клее из собрания ГМИИ — Маски, Куколка (обе 1923 года) и Парижская комета 1917 года. Как они там оказались — отдельная история. Первые две были приобретены в 1924 году для Государственного музея нового западного искусства с Первой всеобщей выставки немецкого искусства в Москве. «В 1920-е годы наши отечественные искусствоведы были в авангарде мировых тенденций. Советская Россия, возможно, стала первой в мире страной, где произведения Клее вошли в государственные музейные собрания», — говорит российский куратор выставки Алексей Петухов. А Парижскую комету музей приобрел у частного лица в конце 1970-х.
Живопись и графику отбирала для московской выставки швейцарский куратор Фабьенн Эггльхёфер, и экспозиция охватывает всего Клее: от ранних мрачно-романтических гравюр и тунисских акварелей 1914 года до последних вещей, таких как О, эти слухи! (1939) или Пленник (1940). Экспозиция начинается с детских рисунков: известно, что Клее относился к ним со всей серьезностью, включив даже в каталог своих работ, который составлял всю жизнь.
Дальше — поиски собственного стиля, не прекращавшиеся никогда, начиная со времени учебы в мюнхенской Академии художеств, увлечения Блейком, Бердслеем, Гойей и Ван Гогом. Затем — сближение с художниками «Синего всадника», поездки в Париж в 1912‑м, встречи с Пикассо, Аполлинером, Делоне и серьезный интерес к цвету и композиции. В этом же разделе — перчаточные куклы Клее. Он стал их делать, чтобы разыгрывать спектакли для сына Феликса. «Маски и куклы для Клее были способом саморефлексии. «Я — творец», «я — мыслитель», и вот я в конце жизни — распадающаяся кукла на шарнирах», — говорит Петухов.
Будут и фотографии мастерской Клее, а также артефакты оттуда: чашечки, кисти, палочки для размешивания красок. «Этими фотографиями и предметами, которые Клее одушевлял, называл именами, мы попробуем воссоздать атмосферу его мастерской. Он считал ее сакральным местом», — объясняет Петухов. Отдельно будет раскрыта тема абстракции. К ней Клее пришел в Тунисе, где осознал, что наконец нашел себя: «Вот он, момент счастья: я и цвет едины, я — художник». И вновь он возвращается к теме абстракции в связи с Первой мировой, где погибают его друзья Август Маке и Франц Марк: «Чем более пугающим становится мир (как сейчас), тем больше искусство тяготеет к абстракции, счастливый же мир тянется к земле».
Годы, когда Клее преподавал в Баухаусе (1921–1931), представлены его трактатами-таблицами о схожести формообразования в искусстве и природе, цветовыми схемами и гербариями. «Это такие же картины и рисунки, только сложенные из реальных природных фрагментов. — говорит Петухов. — Они очень хрупкие, и тем не менее их привезут из Центра Пауля Клее».
И завершит экспозицию последний период жизни Клее — с 1933 года, когда к власти пришли нацисты.Он вынужден был оставить преподавание в Дюссельдорфской академии художеств и уехать в Берн, написав другу: «Я возвращаюсь. В Германии для меня больше нет места». В эти годы, несмотря на смертельную болезнь, Клее очень много работал, создав свои самые пронзительные вещи. «Это сотни графических листов в спонтанной манере с огрубленной линией, где Клее обращается к темам насилия и смерти, — рассказывает Алексей Петухов. — В них меньше рефлексии и больше эмоций». Именно эти последние работы вернут зрителя к названию выставки — Ни дня без линии — цитаты из Плиния, которой Клее подписал свой рисунок в 1938 году, ровно за два года до кончины.
