Когда я был штатным сотрудником Вестминстерского собора, одним из моих головных уборов была шляпа хранителя реликвий. Эта роль, совсем не сложная, связана с коллекцией церковных святынь, которая регулярно расширялась и расширяется. И хотя в последнее время культура религиозных реликвий уже не столь популярна, как прежде, все же остается исконное человеческое желание сохранить связь с тем, что издревле ценилось. Именно в этой точке иногда успешно сходятся религия и искусство.
Исследование Бет Уильямсон посвящено портативным реликвариям особой формы, возникшим в Сиене в XIV веке. В нишах (ныне пустых) таких реликвариев могла храниться одна-единственная или несколько святынь, они были приклеены, обрамлены и закрыты стеклом, поэтому в большинстве случаев объект поклонения оставался видимым. Рассеянный сегодня по миру десяток реликвариев, рассматриваемых в книге, говорит об уникальной культурной среде, подпитывавшей развитие нового типа предметов религиозного поклонения. «Эта новая культура, сформировавшаяся в Сиене в 1320–1330-х годах, способствовала широкому распространению табернаклей — украшенных живописью панелей с вмонтированными в них реликвиями, — возникновение которых связывается с кругом Симоне Мартини», — пишет Уильямсон. Судя по всему, этот художник был главным новатором (и на страницах книги ему уделяется должное внимание), особенно востребованным нищенствующими монашескими орденами. Так, в Орвието в 1320-е годы францисканцы, доминиканцы, сервиты — все обращались к нему с заказами для своих церквей.
Сиена особо славилась почитанием Пресвятой Девы Марии, поэтому неудивительно, что центральной фигурой на 11 сохранившихся артефактах, описанных в книге, является Богородица.
Изучая историю и устанавливая авторство каждого из реликвариев, Уильямсон демонстрирует проницательность детектива — стоит отметить основательность ее подхода, обилие комментариев (любезно приводимых постранично, а не в конце книги) и обширную библиографию. Единственный недостаток, на мой взгляд, — это малое количество цветных иллюстраций в столь дорогостоящем издании.
Меня пленил образ Мадонны Смирения — в данном случае Дева Мария сидит на земле, а не на троне. Два приведенных в книге образца поистине прекрасны; один из них хранится в фонде Fondazione Monte dei Paschi в Сиене, другой — в Национальной художественной галерее в Вашингтоне, оба датируются 1380 годом. На назначение этих предметов как реликвариев ясно указывают круглые ниши вокруг центрального образа Богородицы. Наиболее интересный реликварий, по моему мнению, — из самых ранних. Это триптих из Художественного музея Уолтерса в Балтиморе, расписанный Липпо Ванни около 1350 года, с Мадонной с Младенцем по центру, а также со сценой Благовещения и будто наблюдающими за ней святыми на створках.
Все реликвии предполагают тактильное восприятие, и реликварии рассчитаны на то, чтобы на них не просто смотрели, но дотрагивались и целовали. Кажется удивительным, насколько благожелательно относились художники к тому, что их произведения трогали руками.
Эта книга, так сказать, нишевой продукт для нишевой, довольно узкой аудитории, однако те читатели, кто пожелает присоединиться к Уильямсон в ее историческом путешествии, без сомнения, получат премиальный билет.
