18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Красота рождает красоту. Художники часто находят вдохновение в работах коллег по цеху или мастеров прошлого, интерпретируя известные сюжеты и стили. В случае с Cartier это правило тоже работает. От Луи Картье, c которого начался золотой период в истории семейного предприятия, и до наших дней ювелирные шедевры Cartier появляются благодаря преемственности художественной мысли, помноженной на новаторскую интерпретацию.
Присоединившись в 1898 году к отцу, Альфреду, Луи Картье стал главным творческим двигателем компании. Он был отчаянно влюблен во Францию ХVIII века, в ее живопись и утонченные предметы декоративного искусства. Всю жизнь он собирал свидетельства той эпохи: мебель, картины, часы, безделушки. А его настольной книгой был «Трактат о драгоценных камнях и их использовании в чистом виде» 1762 года ювелира Жана Анри Проспера Пуже. Эта страсть к прекрасному отразилась и в его украшениях. Как раз в ту пору, когда он присоединился к семейному делу, Европа переживала Belle Époque и была очарована новым стилем модерн, претившим Луи до глубины души. Экспериментатор по натуре, он решил пойти собственным путем и начал создавать украшения в духе эпохи Людовика ХVI, классицизма и неоклассицизма, которые позже назовут «стилем гирлянды».
Для искусства времен Людовика XVI были характерны гармония и уравновешенность: плавные овальные формы, светлые оттенки, цветочные мотивы, сдержанность и простота в сочетании с роскошью, находившей выражение не в вычурности, а в утонченности. Все эти принципы умело применил Луи Картье.
Ценным источником для него стали орнаменты ХVIII века: цветы, венки, гирлянды, вазы. Более того, он заставлял художников фирмы гулять по Парижу и его окрестностям, зарисовывая детали старой архитектуры: элементы фронтонов на воротах Фонтенбло, особняков Сен-Жермена, гирлянды Версаля, фигурное литье чугунных решеток вокруг дворца Пале-Рояль. Все эти мотивы находили воплощение в тонком кружеве платины, усыпанном бриллиантами, диадемах, колье-чокерах и корсажных брошах. Этот стиль прекрасно сочетался и с формой русского кокошника. В «Кокошнике» 1908 года истинно русский головной убор, некогда заимствованный из наряда незамужних дочерей византийских вельмож, у Картье получился почти невесомым. Он использовал оправу «мюге» для свободно подвешенных бриллиантов — крупного в окружении нескольких плотно прилегающих мелких, — которые, благодаря тонкому ободку платины, предстали в форме цветка ландыша, создавая ощущение единого бриллианта необычной формы.
Русское искусство оказало немаловажное влияние на Картье, в частности работы фирмы Карла Фаберже. Увидев его пасхальные яйца и другие драгоценные предметы на Всемирной выставке в Париже в 1900 году, многие французские мастера просто потеряли голову, и Картье не был исключением. Ювелиры Дома принялись за изготовление аксессуаров и часов, причем как настольных, так и наручных, применяя деликатное гильоширование и эмали. Благодаря Фаберже у Cartier появляются новые оттенки и декоративные изделия с полудрагоценными камнями в виде цветов и животных. К примеру, скульптурная композиция «Ландыш» из авантюрина, лунного камня, агата и кварца.
«Стиль гирлянды» начал отходить на второй план в украшениях Cartier уже в первые годы ХХ века. В эскизах стала проявляться геометричность и обобщенность формы, навеянные искусством исламских стран. Предметы мусульманского декоративного искусства Луи увидел на выставке в Париже и, не в силах оторвать глаз, долго разглядывал диковинные вещицы. В его экспериментах с упрощением форм как раз и были первые предпосылки ар-деко, который прогремит лишь десятилетие спустя. К слову, заинтригованный темой Ближнего Востока, Луи Картье в итоге собрал приличную коллекцию персидских миниатюр.
В произведениях Cartier начала прошлого века было много символичного, абстрактного. Эта тенденция сегодня вновь возвращается в украшения Дома. Яркое тому подтверждение — новая коллекция высокого ювелирного искусства [Sur]naturel. Предметам из нее придали условные природные формы, используя и переосмысляя традиционные для Cartier мотивы и приемы.
В 1910-х годах сердца французов покоряли «Русские сезоны» Сергея Дягилева. Луи Картье и его помощник художник Шарль Жако влюбились в феерию красок дягилевских постановок. Особенно поразил их балет «Шехеразада», что неудивительно, учитывая страсть Картье к Востоку. Смелые цветовые акценты, яркие декорации и костюмы Льва Бакста подкрепили желание Картье сочетать в украшениях цветные драгоценные камни, будь то изумруд с сапфиром или аметист с жадеитом. Все это прекрасно вплелось в его интерес к восточной орнаментальности, ярким цветам и контрасту. В итоге он подружился и с Дягилевым, и с Бакстом. Для последнего даже создал кольцо в любимых художником оттенках синего и зеленого — с сапфиром и изумрудом. А Жако, увлекшись эскизами Бакста, придумал для Cartier немало впечатляющих вещей. К примеру, брошь-подвеска 1913 года по цвету и форме напоминает шарф с плаката к хореографической композиции «Послеполуденный отдых Фавна» с Вацлавом Нижинским в главной роли, а несколько коралловых подвесок того же периода были будто отблесками цвета красных шаровар костюма евнуха из балета «Шехеразада».
Вслед за Ближним Востоком Луи Картье заинтересовался древними цивилизациями Египта, Индии и Китая. В 1920-е годы мотивы традиционного искусства этих регионов так ярко проявились в произведениях Cartier, что стали одной из основных черт стиля ар-деко. Нужно отдать должное Картье: в своей тяге к достоверности он создавал не просто украшения, но почти амулеты, включавшие старинные и даже древние предметы.
Так было с самыми известными вещами египетской серии — брошами «Гор» и «Скарабей». В них были использованы настоящие древности — фаянсовые элементы, датированные II тысячелетием до н.э. Похожая история произошла и с брошью «Дракон» из китайской жадеитовой пряжки XVIII–XIX века.
Египетские и азиатские мотивы украшали разнообразные аксессуары, мода на которые расцвела как раз в эпоху ар-деко. Несессеры и портсигары были оформлены на темы древнеегипетской настенной живописи, китайских гравюр и индийских орнаментов.
Индия с ее культурой внесла особый вклад в эстетику Cartier. Многочисленные сложные заказы индийских махараджей позволили мастерам Дома, оправившим для них тысячи драгоценных камней, отточить технику до совершенства. Чего стоит одно только парадное ожерелье махараджи Патиалы 1928 года — поистине грандиозное произведение ювелирного искусства, объединившее элементы ар-деко с традиционным видом подобных изделий!
Особенно важным художественным приобретением Сartier стала технология резьбы по драгоценным камням, основанная на старинных методах их обработки. Это позволило открыть новое направление, когда в украшениях Дома флоральные мотивы больше не составляли из камней классических огранок. Рубины, сапфиры и изумруды превращались в нежные цветы и листики, соединявшиеся в роскошные драгоценные букеты. Такие предметы будто сошли с миниатюр в традиционном индийском стиле «кангра» со свойственными ему сочными красками и особым вниманием к природным деталям: цветам, стеблям, листьям, каплям воды. До сих пор одним из знаковых произведений с резными камнями остается великолепное колье, созданное по заказу наследницы империи швейных машинок Singer Дейзи Феллоуз в 1936 году.
Позже этот стиль украшений получит название Tutti Frutti (ит. «фруктовый салат»), а коллеги Cartier по индустрии, особенно из Италии, интерпретируют его по-своему, и словом «тутти-фрутти» станут называть ювелирные изделия со множеством разноцветных драгоценных акцентов. Резные камни и сейчас появляются в высоких ювелирных линиях Cartier. Так, несколько лет назад в коллекции Étourdissant было представлено колье-трансформер с 18-каратным изумрудом с вырезанным растительным орнаментом.
С появлением в жизни Cartier Жанны Туссен и ее последующим назначением на должность художественного директора многое изменилось. Будто создавая коллекцию тотемов или оберегов (что было вполне в духе ее покровителя Луи Картье), Туссен составила самый настоящий бестиарий Cartier, наполненный диковинными животными, птицами, насекомыми и растениями. В первую очередь речь, конечно, о знаменитой пантере — образ хищной кошки появился именно при Туссен. Впервые — на крышке ее несессера в 1919 году, а в 1925-м в свет вышла черно-белая драгоценная пантера, нарисованная не кем-нибудь, а самим Полем Жуве, художником-иллюстратором «Маугли» Редьярда Киплинга. Через несколько лет к ним присоединится гордая пантера на сапфировом кабошоне в легендарной броши герцогини Виндзорской. А дальше Красная книга Cartier пополнится тиграми, фламинго, попугаями, стрекозами и другой экзотической живностью. А параллельно невероятно реалистичными цветами: ландышами, колокольчиками, кувшинками, орхидеями. Обладая исключительным вкусом, Туссен сделала украшения Cartier по-настоящему интересными и желанными в первую очередь для женщин. К тому же она вводит моду на желтое золото, делая главным героем его, а не драгоценные камни.
Ее наследие живет и сейчас. Пантера пережила десятки трансформаций и представала даже в геометрической полигональности и в украшениях, соединивших египетские мотивы Картье с величавой кошкой Туссен. В современном саду драгоценностей Cartier теперь растут еще и кактусы, эдельвейсы, чертополох и многое другое. Порой они почти оживают благодаря редкому, позабытому искусству глиптики — камнерезной техники, признанной ЮНЕСКО нематериальным культурным наследием. Cartier — чуть ли не единственный крупный ювелирный Дом, где еще остались мастера, владеющие ею. И есть в этом нечто символичное и немного сентиментальное — использовать старинные техники и вдохновляться прошлым, чтобы создавать актуальное и современное, как это делали сами Картье еще полтора века назад.
