В 2017 году в лондонской галерее Тейт Бритен проходила выставка квир-искусства. Одним из ее кураторов был искусствовед и активист Алекс Пилчер, который подготовил к выставке краткий путеводитель по квир-искусству последних 100 лет. Теперь эта книга доступна и русскоязычным читателям. Пилчер анализирует «плодотворные взаимоотношения между искусством и современным ему квир-опытом». В соответствующем ракурсе он исследует 64 художественные работы, созданные в 26 странах.
Пилчер как специалист сформировался в англоязычной культуре, поэтому не удивительно, что 38 из этих работ принадлежат англосаксонским авторам или выходцам из британских колоний (Британского Содружества). Сразу сообщим: за отечественную квир-культуру отвечает лишь русский балет — приведены портреты Вацлава Нижинского и Александра Сахарова (авторства Роберто Монтенегро и Алексея Явленского соответственно). Отметим также, что больше половины исследуемых произведений исполнены после сексуальной революции конца 1960-х.
От статистики перейдем к терминологии. Пилчер оговаривает, что употребляет слово «квир» в трех наиболее распространенных значениях: 1) собирательное понятие для геев, лесбиянок, бисексуалов, трансгендеров, гермафродитов, транссексуалов и др.; 2) обозначение маргиналов в условиях нынешних гей- и трансстандартов; 3) описание чего-либо странного или необычного. Широкий размах при ограниченном объеме материала отчасти загоняет автора в своеобразный идеологический тупик: «Распространенное понятие „гомоэротического“ искусства напрямую зависит как от гендера художника, так и от предмета изображения (и часто предполагаемая ориентация автора упоминается для разрешения спора)». Почему присутствующие в книге «Купальщики» Дункана Гранта относятся к квир-искусству, а отсутствующее «Купание красной конницы» Петра Кончаловского — нет? Можно ли с большей уверенностью говорить о гомоэротизме картин Этель Уокер («Прогулка Навсикаи» — любимая картина Пилчера) и Дэвида Хокни («Человек в душе, Беверли-Хиллз»), чем работ Александра Дейнеки или Зинаиды Серебряковой?
Критерии размыты, и здесь уместно вспомнить остроту Венедикта Ерофеева: советский человек, привыкший всюду искать двойное дно и живущий в стране, где гомосексуализм является уголовным преступлением, рассматривает фотографию, на которой Шарль де Голль и Жорж Помпиду обмениваются дружеским рукопожатием, и «понимающе» восклицает. К чести автора, Пилчер с иронией относится к своим квир-искусствоведческим штудиям, упоминая во вступлении инсталляцию Хенрика Ольсена Some Faggy Gestures, зрителям которой предлагалось пристрастно взглянуть на репродукции без малого сотни классических мужских портретов XV–XVIII веков.
Другой проблемой для читателя книги является ее своевременность. Во многих частях мира эмансипация квир-сообществ стала фактом. Не является ли подобный путеводитель добровольным шагом назад, в резервацию? Ответ Пилчера красив: «Большинство художников, о которых пойдет речь в этой книге, шли на значительный риск в жизни и искусстве. Подготовка этой книги отчасти стала для меня способом отдать дань уважения их отваге». Но автор действует, как сказано выше, в англосаксонской и европейской культуре. Пожалуй, русскоязычному читателю важнее была бы книга, дополненная достижениями отечественной квир-культуры — работами Сомова, Усто Мумина, Хамдамова, Мамышева-Монро, Могутина… Иначе наша культура еще долго не преодолеет разрыва с остальным миром.
В нынешнем же своем виде русское издание симпатичной книги Пилчера лучше всего воспринимать как воображаемый музей странностей и экстравагантностей (вспомните третье значение термина «квир») и восхищаться малоизвестными шедеврами: забегаловкой Эдуарда Берра, где у всех персонажей подкрашены глаза; гуляющими женщинами Марисоль Эскобар; мальчиками, играющими в акушерку и роженицу, на фотографии Трейси Моффат; мадридскими мизансценами из фотографической серии Кармелы Гарсиа «Девушки, желания и вымысел»; инсценировками однополых свадеб в Сайде (Ливан) из фотоархива Хашема эль-Мадани; и многими другими диковинами.
