Завтра в Москве прощаются со скульптором Николаем Силисом, умершим в ночь на 14 ноября на 91-м году жизни. Полуабстрактные фигуры его нежных красавиц стали одним из воплощений хрупкой оттепельной эстетики, которой он не изменял всю свою долгую карьеру
Задуманный три года назад московским Манежем грандиозный бенефис оттепельной скульптуры в лице трех ее главных героев — Вадима Сидура, Владимира Лемпорта и Николая Силиса — был напрочь испорчен выходкой вандала, напавшего на работы Сидура. Вместо выражения признания единственный оставшийся в живых из легендарной троицы, объединившейся в 1960-е в группу ЛЕСС, получил тогда очередную порцию тупой агрессии, а все внимание общества было отдано хулиганам-провокаторам.
Впрочем, к таким ситуациям художникам, рожденным и жившим в СССР, было не привыкать. Слава и успех тут всегда могли обернуться беспочвенными обвинениями в страшных грехах вроде «формализма», доставалось даже таким заведомо аполитичным творцам, как Николай Силис.
Сын расстрелянного латышского стрелка первую обнаженную женщину написал в 15 лет. «До сих пор помню эту отвратительную сексуальную мазню», — с юмором писал он в своей автобиографии. В Строгановке Силис обучался как «художник по камню». Несколько лет он служил в подмастерьях у гигантов советского официоза — Томского и Вучетича, и прошло время, прежде чем Силис вышел на свою тему — обнаженной женской фигуры. Тему такую естественную для скульптора, что даже странно считать ее чем-то индивидуальным — но тут все дело в нюансах и трактовках. Николаю Силису в лучших своих произведениях удалось найти собственный баланс между модернистской условностью и натурной живостью. Он стал нашим советским Хансом Арпом и Генри Муром, создав новый канон женской фигуры, такой же хрупкой и изящной, как вся новая оттепельная эстетика с ее стремлением к минимализму. Некоторые статуэтки Силиса в 1960-е стали тиражировать в модной тогда пластмассе.
Молодые скульпторы попытались отвоевать себе место в системе госзаказов на оформление общественных пространств и даже открыто выступили со статьей «Против монополии в скульптуре», за которой последовали оргвыводы со стороны «монополистов». Хотя отдельные заказы им и перепадали, но по большому счету члены группы не смогли реализовать себя как монументалисты.
После того как распался «ядерный реактор», по выражению Силиса, их триумвирата с Сидуром, возник более устойчивый двойной союз Силис — Лемпорт. Мастерская скульпторов на Комсомольском проспекте рядом с метро «Парк культуры» стала, уже в 1970-е, популярным салоном, прибежищем творческой интеллигенции и в этом качестве даже попала в знаменитые фильмы «Любить человека» и «Москва, любовь моя».
Многие заходившие в мастерскую на посиделки писатели и поэты оставили теплые слова об этом месте. Вот цитата из Юлия Кима:
«В два года раз я навещаю
Роскошный трюм с шикарной рубкой,
Где два пирата прежде чая
Вас угостят хорошей рюмкой.
Где царствует их ясный гений
Двойного дивного звучанья,
Где рядом с грацией оленьей
Напор и сила великанья,
Где разность подтверждает общность
(Так двуголосье тешит слух),
А неожиданность и точность,
Как смерть, захватывают дух!
А этот звук,
А этот сок,
А смех и запах Ренессанса!
Мастеровитый матерок
Сквозь переводы из Брассанса!
А этот вкус,
А этот слог
Под звон гитары и бутылки!
Володин дружеский басок
В просторах Колиной ухмылки.
А время общее вокруг,
Вас то же, что и нас, касалось
(И вдохновеньем ваших рук
Так выразительно сказалось!)…»
