Джордж Голднер, куратор отдела рисунков и картин в Музее Гетти, а также глава отдела рисунков и гравюр в Метрополитен-музее
Лет десять лет назад стал популярен один овощ — давно знакомый нам «кейл». В какой модный ресторан ни зайдешь, везде обнаружишь эту кудрявую капусту. Однако если бы не отличный маркетинг, «кейл» едва ли смог бы заслужить такое внимание. Подобный бум популярности свалился и на современное искусство. Его неконтролируемое распространение заглушило искусство прошлого, вызвав тенденцию, зародившуюся на арт-рынке, затем перекочевавшую в арт-прессу и, наконец, спустившуюся в музеи и научные круги. Этот радикальный сдвиг произошел благодаря продуманной политике, проводимой титанами арт-рынка. Впервые они стали диктовать художественный вкус.
Вспомним, в 1950-е годы самым ходовым товаром у арт-дилеров были старые мастера. Но к следующему десятилетию стало ясно, что шедевров в продаже появляется все меньше, вывезти их из страны все труднее, наследовать все тяжелее. Тогда на помощь пришли французские импрессионисты, постимпрессионисты и ранние модернисты. Предложение казалось неисчерпаемым, сюжеты картин были легки для восприятия, а их внешняя привлекательность — огромной. До конца XX века художники этих направлений господствовали в собраниях новых коллекционеров.
В свою очередь, музеи играли главную роль в «карьере» старых мастеров. Это была эпоха, когда Национальная художественная галерея в Вашингтоне купила «Портрет Джиневры де Бенчи» Леонардо, а Метрополитен-музей приобрел «Портрет Хуана де Парехи» Диего Веласкеса. Но к 1980-м годам правила игры изменились. Верхний эшелон коллекционеров стал намного богаче, и музеи постепенно потеряли способность конкурировать с ними. На рубеже веков обнаружился дефицит шедевров.
Тогда и началась кампания, затеянная аукционными домами и арт-дилерами. Они продвигали единственное искусство, в котором предложение не могло закончиться, — современное. Оно привлекает молодежь, нуворишей и хипстеров. Для его понимания достаточно небольшого культурного багажа, каким располагают те, кто далек от гуманитарных наук. Развитый эстетический вкус утратил актуальность, впервые однообразие работ художника стало считаться добродетелью и отличным коммерческим ходом. Пресса с нетерпением подхватила тренд. Новые художники, новые истории, новые ценовые рекорды — сплошные инфоповоды. Наверное, самый показательный пример союза прессы и рынка — недавний аукцион современного искусства, на котором с молотка ушел «Спаситель мира» кисти Леонардо. Следующими пали музеи и академии. Музеи начали беспокоиться по поводу своей значимости для общества, в котором популярность гуманитарных наук резко упала. Также их волновало, откуда ждать крупных пожертвований, если богатые коллекционеры нацелились на современное искусство и не стремятся быть меценатами. Так новые миллионеры стали появляться в попечительских советах художественных институций, где начали усердно продвигать свое любимое направление. Музеи же неоправданно благоволили к кандидатам на должности директоров, которые разбирались в современном искусстве.
Искусствоведы последовали новым веяниям. В области современного искусства появилось больше вакансий, а молодежи внушили, что это круто, и поэтому предмет начали преподавать диспропорционально его настоящему значению в истории искусства. То была прекрасная атмосфера для целого поколения студентов, которые не слишком тяготели к сложному умственному труду, а также их наставников, презиравших институт знаточества.
Совсем недавно музеи и искусствоведы нашли новое оправдание своей страсти. Современное искусство каким-то образом теперь ассоциируется с культурным разнообразием и социальной справедливостью, тогда как более старое искусство считается символом жестоких, укоренившихся пережитков прошлого. Ложность этой связи очевидна, поскольку искусство сегодня в первую очередь отражает иерархию власти в обществе, прислуживая ей, как, в общем-то, всегда и было. На самом деле, если действительно хочется погрузиться в разнообразие культур, начинать нужно с их истории, а не с современного искусства, оно в нашем мире становится все более глобализованным.
И если музеи хотят изменений, можно разнообразить состав попечительских советов и находить директоров с разным бэкграундом. Тогда можно рассчитывать, что они не будут тиражировать одни и те же идеи, словно по одному и тому же сценарию. Однако прежде всего для привлечения самой широкой аудитории большинству американских и европейских музеев нужно, следуя прекрасному примеру национальных музеев Великобритании, стремиться к отмене платы за вход.
И вот мы снова возвращаемся к началу нашей истории, к «кейлу». Эта капуста не вкуснее и не богаче витаминами, чем другие овощи. Она всего лишь в моде. Джордж Голднер, куратор отдела рисунков и картин в Музее Гетти, а также глава отдела рисунков и гравюр в Метрополитен-музее
