Даниель и Флоранс Герлен: «Коллекция становится коллекцией только тогда, когда представляет не личный интерес, а общественный»

Почему вы стали коллекционировать искусство?

Флоранс Герлен: Начнем с самого начала. Дед Даниеля, парфюмер Жак Герлен, был крупным коллекционером импрессионизма — это было актуальное искусство его времени.

Даниель Герлен: …Так что я рос в окружении искусства, для меня это было естественно. Хотя я никогда не изучал его в академическом смысле. Собрание деда много раз передавалось по наследству и делилось между членами семьи, и поэтому сейчас у нас осталась лишь совсем малая его часть, коллекцией это назвать нельзя. Мои родители коллекционерами не были. Я делаю то же, что мой дед: собираю коллекцию искусства нашего времени. Когда все предприятие Guerlain было продано холдингу LVMH, это позволило нам создать фонд и учредить премию в области рисунка.

У вашего собрания есть какая-то определенная концепция?

Д.Г.: Изначально мы были не коллекционерами, а любителями искусства. Говоря попросту, это те, кто покупает картины под цвет занавесок. Каждый коллекционер проходит эту стадию. Мы покупали то одно, то другое, общались с сотрудниками музеев и, таким образом, все глубже и глубже погружались в мир искусства. В итоге получилось, что не мы сами назвались коллекционерами, но люди, общественное мнение определило нас таковыми. Ведь коллекция становится коллекцией только тогда, когда она выходит за границы личности ее создателя и представляет уже не личный интерес, а общественный. Теперь уже коллекция нас ведет. Каждый раз, когда мы меняем развеску рисунков (для сохранности их надо перевешивать регулярно), мы создаем новую маленькую коллекцию из того, что имеется. И каждая такая мини-выставка — это и есть наше видение коллекции на данный момент.

Как часто вы их перевешиваете?

Д.Г.: Раз в год. Обставляя наши парижские апартаменты, мы не коллекцию приспосабливали к ним, а квартиру приспосабливали к коллекции. В какой-то степени это небольшой музей, потому что мы обустроили ее таким образом, чтобы там можно было часто перекрашивать стены и менять развеску. Но все же существует большая разница между нашей квартирой и, например, домами американских коллекционеров. У многих из них есть пространство, предназначенное исключительно для искусства, и оно становится стерильно музейным. У нас же вы увидите и живую, работающую кухню, и журналы, книги, которые мы читаем. Мы не разделяем жизнь и музей.

Почему вы решили сосредоточиться именно на рисунке?

Д.Г.: По профессии я ландшафтный дизайнер, рисунок — неотъемлемая часть моей работы. К тому же он основа основ, главный и древнейший на планете способ коммуникации. Вспомните наскальные изображения в пещерах. Они появились раньше, чем письменность. Рисунок — базис любого искусства: архитектуры, дизайна, живописи, моды. Все больше и больше художников обращаются к нему, ведь рисунок — это бескрайний простор для самовыражения, бесконечное разнообразие техник. И тем самым он открывает невероятные возможности для коллекционирования.

Ф.Г.: Это не было сознательным выбором. Наш коллекционерский опыт постепенно сформировал наши вкусы. Сначала мы коллекционировали все понемногу. У нас были фотографии, скульптура, живопись, рисунки. Затем мы создали Фонд современного искусства, а потом появилась премия в области рисунка, и, собственно говоря, это позволило нам сфокусировать свое внимание исключительно на рисунке.

Но почему вы решили учредить премию — вы ведь могли просто поддерживать художников, покупая их работы? 

Д.Г.: Сначала мы открыли Фонд современного искусства в нашем загородном доме в 40 км от Парижа. Потом в какой-то момент поняли, что есть премии в разных областях искусства, а в области рисунка — ни одной. 

К тому же за восемь лет существования фонда мы убедились в том, что за городом очень сложно устраивать выставки, привлекать туда людей, ведь вся жизнь протекает в Париже. Кроме того, нам хотелось поощрять современных художников на создание рисунков. Авторы, которым присуждается эта премия, должны быть так или иначе связаны с Францией: либо жить во Франции, либо иметь в своем портфолио хотя бы одну выставку в какой-нибудь французской институции.

Ф.Г.: Здесь надо различать три принципиально разные вещи. У нас есть фонд и премия в области рисунка. Есть наша личная коллекция рисунка, не принадлежащая фонду. И еще есть та часть коллекции, которую мы подарили Центру Помпиду в 2012 году.

Почему вы приняли такое решение?

Д.Г.: Дело в том, что премию присуждаем не только мы вдвоем, художников выбирает большая комиссия. Благодаря ей мы стали видеть еще больше рисунков, чем раньше. И многим из того, что мы видели, мы пополняли свою коллекцию. Она начала разрастаться с немыслимой быстротой. Если бы мы были миллиардерами, открыли бы собственный музей. Но мы не настолько богаты, а с Центром Помпиду нас связывает многолетняя дружба, так что мы решили подарить собрание именно ему. Еще до нас этот музей обладал одной из лучших в мире коллекций модернистского и современного рисунка. В 2012 году мы предложили им все, что собрали к тому моменту. Хранители выбрали около 90% нашей коллекции. Мы счастливы, что смогли передать более 1,2 тыс. произведений в национальный музей, потому что оттуда, согласно французским законам, ничто не может быть продано. 

Кстати, это касается и частных фондов. Поэтому, когда мы собирали свою коллекцию, мы оформляли покупки как частные приобретения, а не как вклад в собрание фонда. Если бы они принадлежали фонду, мы уже не смогли бы их никому подарить — даже музею. Сейчас мы продолжаем покупать вещи, причем и тех художников, работы которых передали в Центр Помпиду, логически дополняя это собрание, и новые имена.

Ф.Г.: Кураторов Центра Помпиду привлекло то, что наша коллекция систематична, сформирована по музейному принципу. Это не разрозненные рисунки разных художников, а целостные мини-коллекции каждого из них. Благодаря нам музей получил представление о целой плеяде авторов ХХ–ХХI веков с логическим развитием каждого из имен.

Первой серией рисунков, которую мы купили, были работы испанского художника Авиа Переса. Когда мы увидели серию из 52 его рисунков на выставке в руанском музее, мы захотели купить один или два. Но он сказал: «Нет, я продаю только всю серию целиком». Это стало своего рода толчком к покупке серий. В Центре Помпиду теперь хранится, к примеру, 37 рисунков Павла Пепперштейна из нашего собрания. А также графические серии Сергея Ануфриева, Ивана Разумова — до нас там не знали этих художников, во всяком случае не интересовались ими.

Откуда у вас интерес к русскому искусству?

Д.Г.: Впервые мы побывали в вашей стране в 1984 году — но тогда мы еще не были коллекционерами, ехали просто как туристы, за экзотикой. Работы Пепперштейна мы увидели на выставке Moscopolis в Espace Louis Vuitton в 2007-м. Потом стали открывать для себя и других русских художников. Теперь мы уже приезжаем в Россию пополнять коллекцию, знакомиться с коллекционерами и художниками. Дружим с некоторыми из них, в том числе с Александром Пономаревым. С ним мы познакомились, когда он во время ярмарки FIAC выставлял свою подводную лодку в саду Тюильри.

Где вы чаще покупаете искусство: на ярмарках, в галереях или напрямую у художников?

Ф.Г.: Прежде всего в галереях. Есть художник, есть галерея, есть коллекционер — эта цепочка не может быть нарушена. Это как закон природы. Потому что галерист развивает деятельность художника, он его направляет, открывает, являет миру. Галериста не может быть без художника, точно так же художник не может обойтись без галериста, и оба они не могут существовать без коллекционера.

Вы когда-нибудь открывали художника, который до этого был недостаточно известен?

Д.Г.: Например, у нас был интересный опыт с чилийской художницей Сандрой Васкес де ла Орра. Как только она получила нашу премию, сразу четыре галериста захотели с ней работать. Вместе с другими коллекционерами мы создали ассоциацию Premier Regard (фр. «первый взгляд»), которая продвигает молодых художников, помогает им найти своего галериста. 

Каких имен в вашей коллекции пока не хватает? 

Д.Г.: Нам очень жаль, что у нас в коллекции нет произведений Уильяма Кентриджа. Его работы очень дороги сейчас. Невозможно найти хорошую и большую за разумные деньги…

Что станет с вашей коллекцией в будущем? Она тоже отправится в музей? 

Д.Г.: Да, с 2012 года мы купили еще 400 рисунков, и они также достанутся Центру Помпиду. Вместе с руководителем их отдела графики Янисом Хостом мы выставляем рисунки из нашей коллекции по всему миру, уже прошли выставки в Швеции, Дании.

Ф.Г.: Следующая выставка откроется в Альбертине в Вене. Оттуда она отправится в ГМИИ им. Пушкина, скорее всего в 2020 году.