Серия книг «Модернизм без манифеста», сопровождающая одноименную двухчастную выставку собрания Романа Бабичева в Московском музее современного искусства (MMOMA), стала результатом работы исследователей советского искусства. Из предполагаемого пятитомника в свет уже вышли книги вторая («Русское искусство. 1920–1950») и четвертая («Александр Ведерников (1898–1975)»).
Поначалу пугающий размером и весом, том «Русское искусство. 1920–1950» на поверку оказывается не просто набором репродукций под одним корешком, но концептуально продуманным изданием со своей методологией и особым взглядом на историю культуры.
Презентация частной коллекции перерастает здесь в попытку переосмыслить путь искусства указанного периода и представить его в совершенно новом свете. О своем интересе к советскому модернизму Роман Бабичев рассказывает во вступительном слове, вслед за которым в книге помещены три исследовательские статьи.
Раскрывая проблему применимости термина «модернизм» в статье «Советский модернизм: довоенный период», Надежда Плунгян пытается преодолеть сложившееся представление о противостоянии «реализма» и пластического новаторства, «авангарда». Автор критикует взгляд на культурную ситуацию 1930‑х годов как репрессивную по отношению к модернистскому проекту, а также вступает в полемику с представителями постмодернистского искусствоведения Борисом Гройсом и Екатериной Деготь, выдвигая свой тезис: «…Пришло время сделать следующий шаг и увидеть XX век как горизонтальную сеть взаимодополняющих и тесно связанных художественных процессов. В этот переходный период необходимо преодолеть политику замалчивания имен и произведений, для которых не найдена методологическая рамка».
В статье Александры Селивановой «Советская античность» автор анализирует развитие классического стиля в советской живописи и архитектуре межвоенного периода. Отмечая радикальное стилистическое различие между искусством ранних 1930-х и поздних 1940-х годов как разницу между модернистским экспериментом и тоталитарным искусством, автор пересматривает популярную в последнее десятилетие терминологию «сталинский ампир», «советское ар-деко», «постконструктивизм». Взамен Селиванова предпочитает пользоваться понятием «советская античность». Насколько подобная трактовка является релевантной, судить непросто, однако, учитывая, что теоретические построения не взяты с потолка, можно надеяться, что и этот термин будет активно употребляться исследователями наряду с вышеперечисленными.
Публика, побывавшая на двух выставках в ММОМА, удостоверилась, что в собрании Бабичева важное место отведено и отечественной фигуративной скульптуре, в отличие от большинства других частных коллекций. Именно этой теме посвящена статья Марии Силиной. Автор выделяет несколько фаз в развитии советской скульптуры. Например, символистские эксперименты 1910–1920-х, феномен «левой» скульптуры, также известный как советский неоархаизм и неопримитивизм. В 1940-е скульптура претерпела ощутимые изменения из-за громких политических кампаний против формализма. Новый же виток ее развития возник лишь в 1960–1970-е благодаря кругу московских художников Владимира Фаворского, Ивана Ефимова, Алексея Зеленского и других.
Иллюстрации внутри книги структурированы по группам художников: ОСТ, «Группа 13», АХР и другие. К каждой персоналии дана краткая биографическая справка, что явный плюс для читателя, ведь многие имена почти неизвестны широкой аудитории.
Отдельного тома удостоился ленинградский художник Александр Ведерников. Интерес коллекционера к этой фигуре начался с книги Аллы Павлинской, которую Бабичев нашел в букинистическом магазине в 1990-е. Позднее, познакомившись с наследниками художника, Бабичев приобрел первые его работы. Искусствовед Александра Струкова, разбирая перипетии жизни и творчества Ведерникова, отмечает: «Находясь в поисках своего художественного языка, Ведерников буквально осуществил „смешенье французского с нижегородским“ в духе времени…» Действительно, влияние Пикассо, Марке и Матисса очевидно невооруженным глазом. Представляя ленинградского художника не только как литографа и акварелиста, но и в первую очередь как живописца и автора абстрактных композиций, Струкова отмечает его самобытный подход к изображению пейзажа: чтобы «работа была реалистична без тупого подглядывания на натуру». Этот том приурочен ко второй части выставки «Модернизм без манифеста», где в кругу других ленинградских художников Александру Ведерникову был отведен отдельный зал.
