Робер Лепаж: «Только искусство, которое позволит пережить какой-то опыт, может заставить современного человека выйти из дома»

На выставке Documenta в Касселе в этом году главным проектом стал сложенный из книг Парфенон — мемориал всем книгам, пострадавшим от цензуры. Своей выставкой вы тоже обращаетесь к книгам, показываете миры реальных и воображаемых библиотек. Как возникла такая идея? В чем ее смысл?

Идею мне подсказали в самой библиотеке в моем родном Квебеке. Намечался ее юбилей, и в честь праздника меня попросили придумать что-то особенное. Я очень обрадовался, когда мне предложили обратиться к творчеству Альберто Мангеля (канадский писатель и переводчик. — TANR), потому что мы старые друзья. Совсем недавно у него вышла книга «Ночная библиотека». Одна из ее центральных мыслей: библиотеки — это порталы, в них тысячелетия истории замирают и делаются равнодоступными каждому человеку в любой точке мира, только протяни руку. Меня это очень вдохновило. Правда, возникла одна проблема. В книжке Альберто речь идет о сотнях разных библиотек. Процесс перенесения прозы в реальность был мучителен!

Чем выставка лучше обычного похода в библиотеку, кроме того, что не нужно заполнять формуляры?

Это совсем другой мир. Благодаря виртуальной реальности я мог не ограничивать воображение никакими рамками. Я люблю путешествовать, и мне хотелось попытаться передать это ощущение смены культур, которое испытываешь, когда посещаешь разные библиотеки мира, не делая при этом пауз из-за перелетов, без траты времени на поиски. На выставке будут европейские, азиатские и даже воображаемые библиотеки. Например, библиотека капитана Немо, Александрийская библиотека… 

Какую роль сегодня играют библиотеки? Это никому не нужные архивы или тайники с сокровищами, где у каждого предмета своя аура? А может, это множество порталов в самые разные миры — просто их нужно суметь раскрыть?

И как же во всем этом проявляется театральность? Эта выставка будет своего рода спектаклем?

Выставкой я хотел показать, что театр может развлекать аудиторию в большей степени, чем видео­игры, приставки и даже кинематограф, используя при этом те же приемы интерактивности. Он способен все объединять. Кроме того, благодаря шлему по залам каждый будет ходить как бы в одиночестве, в своем собственном пространстве. Это не массовая история, а личный опыт.

Перформансы и акции сегодня опять очень популярны. Это доказывают главный приз Анне Имхоф на Венецианской биеннале, гастроли по всему миру Тино Сегала, фестиваль Performa в Нью-Йорке. Почему это происходит?

Потому что современные люди хотят получать непосредственный опыт. В перформансе ты смотришь на человека, который переживает определенный опыт прямо сейчас. Это приводит к новому осознанию самого себя. То, что сегодня легко посмотреть на произведения искусства с помощью компьютера или телевизора, воспринимать их через экранную плоскость, играет не в пользу искусства. Поэтому трансформация самого процесса создания произведения в суть события закономерна. Только то искусство, которое позволит пережить какой-то опыт, может заставить современного человека выйти из дома.

Как-то вы сказали, что культура в России связана с религиозностью. Можете пояснить?

Русские люди смотрят на многие ценности с точки зрения веры. Например, на место женщины в обществе, предназначение человека, культуру, которая должна делать людей лучше, хотя это совсем не обязательно. Кстати, у канадской культуры очень много общего с русской. Они обе — северные, у нас похожее отношение к пейзажу, к погоде. Но русская культура куда более сложная, и она гораздо старше. Канада — очень молодая страна, в этом году ей исполнилось всего 150 лет.

Вы поставили в России немало спектаклей, но лишь один — на музыку русского композитора, оперу «Соловей» Игоря Стравинского. Есть ли у вас в планах постановка русских произведений? И кто из писателей это мог бы быть?

У меня уже есть несколько театральных проектов, которые я собираюсь воплотить в России. И один из них как раз по произведению русской классики. Но это пока секрет, я не могу раскрывать все карты. Могу только сказать, что прежде всего мне интересны произведения XX века, мне нравится советская литература 1960–1970-х годов. 

Можно ли больше узнать об искусстве, которое повлияло на ваше становление?

Я фанат многих театральных режиссеров. В первую очередь Питера Брука и Роберта Уилсона. Хотя их работы очень далеки от того, что делаю я, у этих мастеров я учился тому, как рассказывать истории и что такое театр. Меня увлекает и более молодое поколение — бельгийский режиссер Иво ван Хове, который активно работает со сценическим пространством и использует в постановках много видео. Переосмысляя классику, он создает на сцене очень актуальные вещи. Я большой поклонник режиссера Анатолия Васильева. Помню, лет десять назад я видел его спектакли на театральном фестивале в Монреале. Проблема в том, что сейчас я очень занят и у меня нет времени, чтобы много смотреть. Я просто не вылезаю из репетиционного зала.

Вы упомянули российского режиссера. Скажите, а слышали ли вы о Кирилле Серебренникове?

Я слышал о его аресте и был шокирован, когда узнал об этом. Я, к сожалению, не знаком с его творчеством, но в любом случае считаю действия властей предосудительными. Потому что, когда режиссеру мешают работать, страдают его артисты и его театр.

Как вы думаете, что будет с театром через десять лет?

Этот вопрос тесно связан с вашим вопросом о перформансе. Театр сможет выжить лишь в том случае, если станет более богатым по содержанию, если будет давать больше переживаний своему зрителю. Это не то искусство, которое может распространяться по подписке или иметь постоянную аудиторию, как кино. Театры могут выжить благодаря креативности тех, кто в них работает. Это должна быть живая лаборатория, которая отражает свое время. 

В то же время театру нужно искать новые места. Репертуар уже не так важен, и традиционный репертуарный театр уже не так актуален, как раньше. Театры должны стать более дерзкими, тогда у них будет больше шансов. Честно говоря, каждое утро, когда иду на репетицию, я спрашиваю себя, уместен ли театр сегодня. Почему художник, чтобы выразить себя, выбирает из всех форм искусства именно театр? Я спрашиваю себя, действительно ли я делаю то, что все еще полезно. 
Для меня создание всех моих работ — это попытка оказаться полезным другим, воплотить свою роль в обществе. Мне было бы интересно, если бы вы спросили других режиссеров, в том числе тех, которые только пришли в театр, зачем они это делают.

А как насчет искусства в целом?

Важны отношения между новыми технологиями и искусством. Художник сегодня должен быть максимально открыт всему новому: методам работы, технологиям — и думать на шаг вперед. Все это дополнительные инструменты, чтобы ярче рассказать свою историю, поэтому к ним не стоит относиться враждебно. Новые технологии и изобретения развивали искусство в любое время.

Хочется спросить у вас как у кинорежиссера, имеющего международные награды: в чем преимущества современного кино перед современным театром? Смотрят ли сегодня театральные художники в сторону кино? И ждать ли от вас фильмов в будущем?

Кино говорит о том, кто ты есть сейчас, а театр — о том, кто ты есть вне времени, о человеке в принципе. Я всегда интересуюсь сегодняшними кинотрендами, стилями, новыми фишками. Но кино или клип обладают концовкой, они подчиняются моде времени. Театр же рассказывает о чем-то, что может длиться вечно, в нем есть что-то мифологическое, универсальное. Поэтому на сегодняшний день я перестал снимать кино и работаю только в театре. Кино — это место общения, театр — место общности.

Вы можете выбрать одну из своих работ, которую считаете самой важной?

Эту работу я сделал в 1999 году, спектакль назывался «Семь потоков реки Ота». С этой семичасовой постановки началась история театра Ex Machina. Это была сильная история о том, зачем люди начинают войну, каковы ее результаты, к чему ведет использование атомных бомб. И это была история о возрождении. В ней участвовало множество актеров из разных частей света. Эта постановка была подготовлена моими многочисленными поездками в Японию. Японская культура тесно связана со своим прошлым, много наследует из традиций, при этом она очень футуристична — и оба этих направления удивительным образом балансируют в ней. Это очень важный спектакль, и я планирую вскоре поставить его заново. 

Мультимедиа Арт Музей
Ночь в библиотеке
12 октября – 12 ноября