В выходных данных коломенский Музей органической культуры называет эту книгу «изданием к выставке», минуя более точное определение — альбом или каталог. Вернее всего было бы назвать этот том, под завязку набитый статьями, фотографиями, выписками и стихами, репортажем с вернисажа и с большой ретроспективы художника Андрея Красулина (р. 1934), занявшей не только практически все помещения музея, обладающего работами Михаила Матюшина и Елены Гуро, но и весь примузейный участок. Именно на нем разбросали пространственные инсталляции и объекты ленд-арта, мобили и мандалы, а также построили занозистый барак для экспонирования красулинского проекта «Бронза о Мандельштаме». С ним, многосоставным, абстрактно-скульптурным, художник участвовал в конкурсе на уличный памятник поэту. Но понятно же, что эти странные работы, перпендикулярные всем нашим представлениям о монументальном искусстве, слишком радикальны для оформления Москвы. Место им в музее, таком нестандартном и странном, каким является и сам Андрей Красулин, не вписывающийся ни в одно из жанровых и стилистических определений. Вот и книга о его большой выставке вышла такой же необычной и особенной. Лучшие умы ищут в ней максимально точные слова для описания работ художника, находящего метафизику и феерическую красоту в самых, казалось бы, обыденных предметах.
Куратор ретроспективы Ирина Аликина говорит о «раскрытии состояния пространства», композитор Владимир Мартынов — о «палеолитических макаронах» и «периферическом взгляде шамана» («Минимализм, „бедное искусство“, периферическое, или „боковое“, зрение. Это нечто большее, чем искусство. Это метод жизни. Это сама жизнь»).
Описывая «Бронзу о Мандельштаме», выставленную в кривом бараке с узким проходом на манер археологических объектов — под стеклом в подсвеченной изнутри подземной витрине, по которой посетители ходят как ни в чем не бывало, Виталий Пацюков объясняет: «В этот момент я действительно ощутил… как возникает ткань, как она рождается, как мы сами погружаемся в новую вещественность…»
Все эти определения кажутся странными и затемненными только вне произведений Красулина, достигшего ныне возраста и состояния патриарха. Неслучайно лучше всего его картины, рисунки, скульптуры, ассамбляжи и инсталляции иллюстрируются стихами, которые художник начитывал для выставочного видео. Трехмерные строки Мандельштама сопровождали посетителей коломенского музея. В эффектном, любовно изданном репортажном томе, помимо них, помещена еще и «Элегия» Александра Введенского, описывающая победный ход смерти. Именно под нее, как вспоминают в книге, Красулин, «певец и всадник бедный», держащий равнение на смерть, выстраивал в залах Музея органической культуры свою главную выставку.
