18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.

Documenta как карго-культ

Куратор и критик Лиза Савина считает, что язык, на котором современное искусство пытается говорить о важных проблемах, исчерпал себя, — и сожалеет о подавленном дионисийском начале на Documenta 14 в Афинах

Разговоры о том, как искусство меняет или должно менять мир к лучшему, преследуют прогрессивное человечество на протяжении примерно 100 лет, и даже, наверное, чуть дольше. Давеча немецкий режиссер Александр Клюге (в интервью журналу e-flux) утешал великого Ханса Ульриха Обриста: мол, проблемы 2017 года искусство не решит, но может начать решать проблемы 2036-го. В общем, работаем на перспективу, задача — из старых и благородных.

Эта задача породила метод, который привел к появлению бесконечного количества крупных международных художественных выставок системы биеннале — в настоящее время их около 300. У них есть родители: Венецианская биеннале — блестящая, но слегка непоследовательная мать — и Documentа — вдумчивый и сложный отец, встающий со стула, чтобы высказаться по существу вопроса, раз в пять лет. Модель выглядит довольно патриархальной, но — что уж тут кривляться! — паттерн за три сеанса не сотрешь.

Справка

Лиза Савина — куратор, арт-критик («Афиша», Time Out), в прошлом галерист в Savina Gallery. Начала карьеру куратора в середине 2000-х годов с работы в фотогалерее Ars Magna, быстро зарекомендовав себя как один из наиболее деятельных представителей российской арт-сцены. Входит в топ-100 главных людей в российском искусстве по версии The Art Newspaper Russia. В 2013 году основала кураторское агентство Sparta. В конце 2016 — начале 2017 года под кураторством Sparta осуществлен проект фестиваля театра и перформанса «Глобус 2.0», который собрал около 20 спектаклей таких коллективов, как «Театр post», театр «Особняк», а также проекты фестиваля «Точка доступа», перформанс-платформы Уральской индустриальной биеннале и других. Лиза Савина также является куратором коллекции Bank M2M Europe (Riga).

Еще…

Как-то мы уже привыкли, что Documenta подводит итоги предыдущей пятилетки и задает некую парадигму на следующую. Хотя на самом деле сначала Documenta каялась перед «дегенеративным искусством», потом объявляла его международным, потом отращивала ему ноги в историю, потом учила публику разбираться с актуальным, активно и, к слову, успешно развивая и задавая тренды на всякий ленд- и паблик-арт, а потом всеми 24 членами совета плюнула и сконцентрировалась на социально-политических аспектах архивации действительности, оставив зрителя немощно взирать на интеллектуальные усилия титанов от культуры. Разговорчики в строю, что этот способ репрезентации работает, но не очень, начались еще на прошлой Documenta. Может быть, это и послужило внутренней причиной принятия решения о разветвлении проекта на два города. Почему этим городом стали именно Афины — сказать сложно. Во-первых, досужие сплетники утверждают, что супруга нынешнего куратора Адама Шимчика родом из Греции и именно она продавила Афины. Во-вторых, еще полтора года назад в Афинах бился в экстазе буревестник социального апокалипсиса Ай Вэйвэй. В-третьих, после Brexit Европейскому Союзу разумно было бы присмотреться к стране, чей кризис так глубок и продолжителен, что повторение референдума о выходе из объединения — вполне себе возможная реальность. Ну и, конечно, не забываем, что там, в Афинах, колыбель европейской культуры, причем как западной, так и восточной. В общем, причин миллион.

Кураторы до последнего скрывали, что именно будет происходить в Афинах. Подобного рода секретики Полишинеля обычно призваны заполировать организационные проблемы. После Олимпиады 2004 года для Афин это самый масштабный интеграционный проект, и наверняка было очень непросто объединить в едином порыве 40 институций, многие из которых функционируют по излюбленному ортодоксальному принципу «отличная идея, давайте завтра» (нам ли в России его не знать!).

Хтоническое подкрадывалось и еще с одной стороны: важнейшим элементом афинской Documenta были призваны стать перформансы. Однако привести программу перформансов в какой-то более или менее доступный для зрителя вид не вышло. Мы ведь помним, что космос — это реальность искусственная, она создается неустанными усилиями богов и героев. Боги прогневались, герои устали, и мрак хаоса лег на перформативную часть Documenta. К примеру, один из перформансов должен был проходить в храме Зевса Олимпийского, но организаторы как-то не удосужились написать, ни кто там будет, ни что там будет, ни даже когда все это будет. Временной промежуток был задумчиво определен 14-ю часами — с 11 утра до часу ночи. За это время Зевс разгневался и наслал сначала демонстрацию правых коммунистов против левых коммунистов (или наоборот), а когда это не помогло — президента Германии, прибытие которого повергло город в транспортный коллапс. В итоге за посещение перформансов отвечала исключительно Фортуна (по-гречески Тюхе): находясь в нужном пространстве, можно было наткнуться на случайный перформанс, а можно было и не наткнуться — тут многое зависело от того, как чиста твоя карма и где задремала твоя личная мойра. Поэтому большей части зрителей приходилось довольствоваться тем, что предлагала непередвижная программа.

А непередвижная программа продемонстрировала, что «новые скучные» поработили мир. Нет сомнения в том, что все 150 живых и 50 мертвых художников имели и имеют что сказать людям. Но над ними ощутимо довлеет кураторская воля. Вдобавок язык, на котором они говорят, зачастую невыразителен пластически. Более того, интеллектуальный снобизм достиг точки невозврата, в которой даже профессионалы из мира искусства теряются, пытаясь трактовать месседж.

А сейчас минутка статистики. Свеженький отчет TEFAF показал, что в арт-индустрию по всему миру вовлечено около 100 тыс. человек, плюс еще столько же музейщиков, ну и еще два раза по столько художников. Понять, о чем ведет речь нынешняя Documenta, способна, дай бог, половина. Прошлую Documenta в Касселе посетили 754301 человек. Негусто. Теоретически, растянувшись на два города, можно было увеличить количество реципиентов как минимум вдвое. Вопрос только в том, сколько из них поймет, о чем идет речь. Что еще стоит за бесконечной рефлексией на тему беженцев, которая, к слову, ни разу не затрагивает причины появления этого потока, обрушившегося на Европу? Я бы в дополнение, конечно, предложила посчитать, сколько денег налогоплательщиков или спонсоров ушло на вовлечение каждого отдельно взятого посетителя, стоимость и продолжительность единичной жертвы культурного мерчандайзинга, но о цифрах здесь говорить не принято.

Поэтому вернемся к истокам. Собственно, у всех биеннале, помимо прочих культурных задач, есть задача развития территорий и инициирования некоего диалога на заданную тему. Развитие территории искусства произошло: если не миру, то хотя бы континенту открылось, что в Греции есть современное искусство, пребывавшее до недавнего в изрядной изоляции. Ну то есть, на вопрос, есть ли в Греции крутые молодые художники, раньше мне никто внятно ответить не мог. Теперь мы увидели, что есть, и их много, и им есть что сказать. Но что касается диалога, то он произошел шепотом, между посвященными жрецами карго-культа Documenta, за закрытыми дверями.

Поясню. Тема афинской части Documenta заявлена как «Learning from Athens». Помимо полумифологической части культуры классической Греции, в Афинах есть много чего, о чем можно поговорить. Страна запуталась в долгах; уровень безработицы достиг 25%; система налогообложения примерно такова, что, воскресни здесь Робин Гуд, он уже давно бы бегал по окрестным горам и полям; банки под давлением правительства ведут жесткий контроль за оборотом кэша; плюс беженцы. Беженцы, которых всесторонне поддерживает ЕС, выглядят пожирнее местного населения, постепенно уходящего за черту бедности. Именно поэтому на пресс-конференции «втопивший за Сирию» художник был аплодирован на сцене участниками и кураторами, но в зале особого сочувствия не встретил. Более того, его пламенная речь спровоцировала тихий, но довольно массовый исход. И нельзя сказать, что в городской среде не отзывается текущая ситуация. Город разговаривает стенами. Город заполнен по самое горлышко граффити, фресками и прочими видами стрит-арта. Иногда кажется, что только пиетет и строгая охрана спасают античные памятники от включения в этот процесс. Тем более странно, что тот стрит-арт как метод коммуникации, который все-таки предложила зрителю Documenta, по сути ничем не отличается от коммерческих фресок, заполонивших города. Он натужно и показательно иллюстративен: голодными глазами смотрят со стен исхудавшие африканские дети, какие-то антикапиталистические плохо нарисованные реплики Бэнкси призваны дать людям возможность осознать неотвратимость катастрофы, но они не трогают, как все ненастоящее. Трагедии здесь не больше, чем в искусственных венках, приваленных к Вечному огню. И только биржевые индексы, бегущие в режиме реального времени по стенам подземного амфитеатра консерватории под мрачные и торжественные песнопения в инсталляции нигерийца Эмеки Огбо, заставляют зрителя, стоящего на сцене античного театра, почувствовать себя жалким статистом в большой игре власть имущих. Ритуал соблюден, карго-культовый груз из арт-искусства доставлен, можно расходиться по своим нехитрым делам.

Самое читаемое:
1
Пушкинский музей объявил о ребрендинге
Логотип и фирменный стиль ГМИИ им. А.С.Пушкина обновились через 12 лет после предыдущего ребрендинга. Визуальный стиль музея разработан агентством «Супрематика»
17.09.2024
Пушкинский музей объявил о ребрендинге
2
В лавовом туннеле в Саудовской Аравии нашли редкие образцы древнего искусства
Археологи делают вывод, что причудливые природные убежища использовались людьми 5–7 тыс. лет назад — правда, не в качестве жилища, а как перевалочные пункты. Наскальные рисунки помогают пролить свет на многие доисторические обстоятельства
25.09.2024
В лавовом туннеле в Саудовской Аравии нашли редкие образцы древнего искусства
3
Пушкинский продолжает возвращать экспозицию к «новому старому» виду
Реэкспозиция, начавшаяся весной этого года, в своих контурах восстанавливает развеску в залах ГМИИ, существовавшую десятилетия. Осенью пришел черед залов итальянского и голландского искусства на первом этаже
23.09.2024
Пушкинский продолжает возвращать экспозицию к «новому старому» виду
4
«Вы должны ходить по краю»: умерла Ребекка Хорн
Немецкая художница, скончавшаяся в возрасте 80 лет, прославилась новаторскими концептуальными исследованиями человеческого тела в скульптурах, фильмах, перформансах и фотографиях
09.09.2024
«Вы должны ходить по краю»: умерла Ребекка Хорн
5
«Гараж» впервые показывает свою коллекцию
Музей «Гараж» представил коллекцию советского и российского искусства 1980–2020-х годов в проекте «Открытое хранение. Пролог». Тут можно найти работы разных жанров — от больших инсталляций до «книги художника»
18.09.2024
«Гараж» впервые показывает свою коллекцию
6
Цирк, да и не только: что ждет легендарное здание на Воробьевых горах
Среди условий конкурса на новую архитектурную концепцию Большого Московского цирка значится увеличение площади объекта с нынешних 3 тыс. кв. м до 80 тыс. Приведет ли это к исчезновению уже существующего сооружения, пока неизвестно
23.09.2024
Цирк, да и не только: что ждет легендарное здание на Воробьевых горах
7
Сергей Коненков: место на пьедестале
150-летие скульптора Сергея Коненкова заставляет пристальнее всмотреться в его богатую крутыми поворотами и тайнами биографию и по-новому оценить работы
26.09.2024
Сергей Коненков: место на пьедестале
Подписаться на газету

Сетевое издание theartnewspaper.ru
Свидетельство о регистрации СМИ: Эл № ФС77-69509 от 25 апреля 2017 года.
Выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Учредитель и издатель ООО «ДЕФИ»
info@theartnewspaper.ru | +7-495-514-00-16

Главный редактор Орлова М.В.

2012-2024 © The Art Newspaper Russia. Все права защищены. Перепечатка и цитирование текстов на материальных носителях или в электронном виде возможна только с указанием источника.

18+